миллионов четыреста две тысячи тридцать секунд, ну или сто шестнадцать лет. И то – это только то, что ты насчитал. Может быть, и больше. Да и знакомы мы с тобой не так давно. Всего лишь эти же сто шестнадцать лет, – за столом сидел мой воображаемый друг-собеседник. Моей фантазии хватило только на то, чтобы сделать его обычным сгустком черной материи.
– Может, чаю? – и это улыбнулось безо рта. У него не было формы как таковой, но понять, где "голова" или "задница", я мог. Может, я глуп и не могу представить себе нормального собеседника? А может, у меня кукуха уже давно уехала и даже не попрощалась?
– Эх, да мне хоть мочу, но, чтобы я хоть что-нибудь почувствовал! – самое печальное, что я ничего не ощущал. Ну да, логично. Как существу без каких-либо рецепторов что-то ощущать? Это ведь не сказка.
Всё это время я был там же, где и всегда. Нигде! Вот вам и рай, а может, и ад? За всё это время успел поверить в бога и разувериться в нем. Слишком много времени прошло с моего попадания сюда…
– А хочешь, я помогу выбраться отсюда? – поставило "это" своим щупальцем черную чашку на стол.
Ага, конечно! Походу у меня крышу полностью снесло. Сам себе предлагаю выбраться отсюда.
– Ну давай, гений! Cкажи мне, как выбраться из этой задницы? Ты нихрена не можешь! Как и я… Ты – плод моего больного воображения! – сам себя вывожу из себя. М-да, психушка по мне плачет. – Давай же! Удиви меня, Гело!
Этот сгусток обозвал себя Гело.
– Что ж, раз ты просишь, – на материи, там, где должно быть его лицо, появились две черные полосы, что медленно начинали раскрываться… Что. За. Нахер?!
Ярко-красные, как жерло вулкана, глаза появились у моего собеседника. Разрезался рот и, растянув его в виде жуткой улыбки, стало видно огромное количество острых, как бритва, зубов.
Неужели я попал в ад? Он дьявол? Не, скорее у меня наконец-то кукуха съехала и даже лоботомия не поможет…
Гело начал приобретать форму, похожую на моё тело. Того тела, каким я его помнил. Но не хватало чёткости, что ли? Как будто он не может полностью меня скопировать. Но что было чётче некуда, так это оскал и глаза.
– Я помогу тебе… – привстал он со стула, – а ты поможешь мне. Мы тут застряли с тобой, и сколько бы я тебя ни убеждал, что реален, ты постоянно говорил, что я плод твоего больного воображения.
– Да, да, да. Конечно! Если даже так! Ты до этого момента никогда не заикался насчёт помощи мне. Что изменилось? И да, будь ты настоящим, рассказал бы, кто ты и какие-нибудь свои тёмные истории!
Он постоянно отнекивался от моих вопросов о себе. Говорили только обо мне. Вначале я радовался, что повстречал кого-то, но потом до меня дошло, что мы говорим безо рта и слышим без ушей. Да и глаз не было вовсе, чтобы хоть кого-то видеть. Вот я и пришёл к выводу, что я просто сошёл с ума.
– Что ты хочешь? – смирился я. Не хочет говорить о себе, пусть. – Как тебе помочь? – раньше разговор в таком русле мы никогда не заводили. Я старался хоть что-то узнать, но просто плюнул и начал думать о своём и считать время моего пребывания