понадобятся два свидетеля на церковной церемонии.
Вячеслав Бакулин
Андромеда для андромеха
Ире и Антону
В безбрежности неба, в бескрайности ясной пустыни Сражались лишь птицы и гибли лишь птицы доныне.
– Это просто возмутительно, сэр.
Густые брови сэра Уильяма Фрэнсиса Кларенса Гастингса, 15-го графа Хантингдона и Пятого Морского лорда[1] Адмиралтейства, изумленно ползут вверх. Он даже подается вперед, привстав с кресла и упершись обеими руками в палисандровую столешницу. Для Его лордства, славящегося невозмутимостью и выдержкой в любой ситуации («Когда при Ватерлоо одному из генералов Веллингтона вражеское ядро оторвало ногу, и герцог воскликнул: «Мой бог, сэр, да у вас, кажется, нет ноги!», тот ответил: «Увы, сэр, боюсь, что вы правы!» И лишь потом этот истинный образец офицера и джентльмена позволил себе упасть с лошади и потерять сознание!»), – поведение неслыханное.
– Милорд, я сожалею, если что-либо сказанное или сделанное мною…
– Не извольте перебивать, сэр.
Разумеется, сэр Уильям не повышает голоса. Букингемский дворец или заваленное трупами поле боя, горечь поражения или триумф победы – тон его одинаково ровен. Только вот от этого спокойствия порой веет полярным холодом, а взгляд лорда бывает тяжел, словно паровой молот.
– Итак, правильно ли я вас понял. Находясь в отпуске, вы отдыхали во Французской Северной Африке?
– Не совсем так, милорд. В соответствии с приказом Адмиралтейства я совершал экспериментальный беспосадочный перелет с Сицилии в Тунис.
В глазах цвета дуврских волн мелькает тень интереса:
– Вот как? «Бристоль Скаут», я полагаю?
– Так точно, милорд. Цельнодеревянный одностоечный биплан с тянущим винтом. Ротативный мотор «Гном» мощностью восемьдесят лошадиных сил.
– Благодарю, я помню. И что же, приказ был отдан непосредственно вам?
– Никак нет, милорд. Я вызвался добровольцем и действовал инкогнито. Под видом британского спортсмена-любителя – состоятельного и немного эксцентричного.
– Надо полагать. Сомневаюсь, чтобы член Тройственного союза позволил офицеру Антанты подобные эксперименты. Даже если учесть итальянскую осторожность и то, что этот офицер – британец[2].
– Вы совершенно правы, милорд.
Пальцы сэра Уильяма выбивают короткую дробь по лежащей перед ним кожаной папке с документами. Взгляд скользит по батальному полотну кисти Кармайкла[3] на стене и вновь возвращается к собеседнику.
– Продолжайте.
– Слушаюсь, милорд. Полет прошел успешно, но при посадке мой аэроплан получил повреждение.
– Это произошло вследствие вашей ошибки?
– Никак нет, милорд. Вследствие особенностей ландшафта. Занесенный песком камень, милорд.
– Положим. Дальше.
– Кроме