упрямый Мародин решил взять реванш. Чтобы поразить девушку, Сережа к новогоднему празднику решил подготовить танец. И не какой-нибудь, – а сольную лезгинку, танец мужественных горцев, олицетворявший гордого орла! Танцевальные движения и фигуры изучал по самоучителю, который взял в библиотеке, а в качестве музыкального сопровождения использовал старую пластинку, найденную дома. Долго тренировал заход на танец, осваивал чеченский шаг, движения по кругу. Отрабатывал даже прыжок с вращением в воздухе и разведением рук. Мама, участвовавшая в художественной самодеятельности при доме офицеров, подготовила сыну костюм.
И тут Сережу постигла очередная неудача. Начал он бодро, с задором. Но исполнив первое упражнение и двигаясь танцевальным шагом, вдруг запнулся, споткнувшись одной ногой о другую, покачнулся и остановился. Попробовал повторить движение и… чуть не упал. Ноги стали едва не ватными, к тому же им овладело непреодолимое состояние ступора.
Среди зрителей послышались смешки, сначала редкие, потом все громче и свист. Его любимая девочка тоже весело смеялась. Все у него внутри захолодело. Ни одного сочувственного взгляда. Медленно пятясь, Сергей убрался с танцевальной площадки.
Он не остался на школьную дискотеку, а побежал домой, бросился на кровать, рыдая и тяжело переживая полный, как ему казалось, крах. Хорошо, что впереди были зимние каникулы, время которых немного сгладило остроту позора.
Но танцевальное фиаско ничуть не остудило его любовное чувство. Более того, оно становилось все более нетерпимым, и весной Мародин решился на отчаянный поступок.
Однажды поздней ночью, измученный до предела неразделенной любовью, он написал девушке письмо, в котором признавался в нежном чувстве, называл ее самой умной, гордой и красивой на свете. Слова лились горячим потоком и без единой помарки стройно ложились на бумагу. Ничего взамен от девушки он не требовал, да и не нуждался в этом, ему важно было высказать все, что переполняло сердце.
Он не стал перечитывать написанное, положил бумагу в конверт и заклеил его. Затем оделся и вышел на улицу. Ночная прохлада слегка остудила его разгоряченную голову, но только не намерение. Тяжело дыша от волнения, он направился к дому, где жила его любовь. По привычке Сергей постоял возле темного окна ее комнаты, расположенной на первом этаже, шепча про себя: «Спи, любимая моя. Я всегда буду на страже твоего спокойствия». Затем вошел в подъезд дома и бросил письмо в почтовый ящик.
И только тут разные противоречивые чувства охватили его. Медленно возвращаясь к своему дому, он, то ругал себя за опрометчивый поступок, то успокаивал тем, что девушка прочтет, о чем он давно хотел ей сказать, и обязательно поймет. И снова новые сомнения. Самое страшное – у него теперь не было обратного хода. Все зависело только оттого, как она воспримет его поступок. Он рисовал себе такую идиллическую картину: она распечатывает конверт, читает любовное признание, задумчиво