радостно затрепетала крыльями.
– Ливия?
Голос Джеммы я узнала сразу.
– Ливия? Ты где?
Накрыв Эванджелину ладонью, я крикнула через дверь:
– Я здесь. Дай мне минутку, сейчас я приду в себя и успокоюсь.
– Места получше не нашлось? – недоверчиво поинтересовалась Джемма. Что ж, ее скептицизм был вполне обоснован, учитывая окружающий шум: хлопали двери в другие кабинки, перед раковиной царило оживление. Женский туалет – не то место, где царят тишина и спокойствие. И уж тем более – во время обеденного перерыва.
Я услышала, как Джемма прислонилась к двери.
– Давай выходи. Здесь так «благоухает» дезодорантом и духами, даже удивительно, что ты еще в обморок не рухнула…
После слов Джеммы послышались недовольные возгласы.
– Да ладно, успокойтесь уже, – отозвалась Джемма. – Вы удивитесь, но не всем хочется пахнуть сладкой ватой и лимонадом.
Я невольно улыбнулась.
Подождав, пока в туалете не останется никого, кроме нас, Джемма спросила:
– Что случилось? Почему ты вдруг вскочила и убежала?
– Горизонт чист?
– Мы одни, но это ненадолго. Сама понимаешь – сейчас большая перемена, время обеда, и…
Дверь снова распахнулась, и кто-то поинтересовался:
– Что, все кабинки заняты?
– Нет, все свободны, – ответила Джемма. – Кроме этой. У нас пятиминутка эмоциональной разрядки.
Девушка ничего не ответила, но я предположила, что она понимающе кивнула. В женских туалетах часто прячутся, чтобы поплакать.
– Выходи, – повторила Джемма и легонько постучала в дверь. – Давай поговорим в другом месте.
Из соседней кабинки послышался шум бьющейся о фаянс струи и клацанье набираемого текста.
Я тихонечко вздохнула. Джемма права, отсюда надо выбираться. К счастью, мы с Эванджелиной можем общаться без слов. Я молча указала на свою шею, туда, где бабочка проводит большую часть времени. Эванджелина покачала усиками, забралась мне на руку, заползла под рубашку и устроилась на своем излюбленном местечке.
Я встала и отперла кабинку. Джемма отскочила на несколько шагов, чтобы не получить дверью по лбу, и криво улыбнулась:
– Твои спагетти остынут.
Я невольно улыбнулась в ответ. Как ни старайся, а рядом с Джеммой трудно долго грустить.
Джемма приобняла меня за плечи, и мы вернулись в столовую. Джиджи ждала нас, отложив в сторону свой бутерброд, а это говорило о многом.
– Простите, – сказала я, когда мы с Джиджи расселись по местам. – Все дело в леденце.
Девочки уставились на меня так, словно я заговорила на иностранном языке.
– Все дело в леденце, – повторила я, чувствуя, как в горле снова встал ком. – Маэль угощал меня такими же, я ни с чем их не спутаю. Леденец стал последней каплей. Я не хотела плакать здесь, у всех на глазах, поэтому убежала.
– Что ж, это… дурацкое совпадение, – сказала