что кормить их никто не собирается, разочарованно расплылись кто куда. Сиверов шевельнул губами, явно намереваясь произнести в их адрес привычное «цып-цып-цып», но сдержался и, взяв с подлокотника кресла пульт дистанционного управления, выключил музыкальный центр.
– К делу так к делу, – произнес он в наступившей тишине.
– Дело касается предстоящей выставки в Риме, – сказал Федор Филиппович, не без труда подавив желание высказать Глебу язвительную благодарность за любезное разрешение перейти от пустой болтовни к истинной цели встречи. – Насколько мне известно, вы, Ирина Константиновна, принимаете участие в подготовке экспозиции…
Ирина Андронова закусила губу.
– Так вот в чем дело, – сказала она негромко. – А я-то голову ломаю: зачем дирекции Третьяковки понадобилось мое участие? Как будто они сами не в состоянии составить экспозицию… Как же я сразу-то не догадалась?
– С кем не бывает, – легкомысленно утешил ее Сиверов. – Если вы огорчены своей недогадливостью, подумайте, каково мне! Я, в отличие от вас, до сих пор не могу понять, что я тут делаю. Раз экспозиция будущей выставки еще не составлена, значит, она и не украдена. А если не украдена…
Генерал Потапчук негромко кашлянул в кулак, и Слепой замолчал, как будто его выключили. Некоторое время Федор Филиппович хранил молчание, давая Глебу почувствовать всю неуместность его выступления. Судя по тому, как нахмурилась во время этой паузы Ирина Константиновна, она решила, что генеральское неодобрение распространяется заодно и на нее. Впрочем, это было недалеко от истины: Федор Филиппович не привык к тому, чтобы его перебивали, когда он говорит о деле. Насколько все-таки проще разговаривать с кадровыми офицерами! Не то, что с этой парочкой вольноопределяющихся меломанов, которые так и норовят превратить рабочее совещание в клоунаду…
Увы, ситуация на деле была много сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Бесспорно, те самые кадровые офицеры, о которых только что подумал Федор Филиппович, справились бы с задачей, и, надо полагать, неплохо. Но – только очень нескоро и ценой больших усилий. А действовать нужно было быстро, точно и эффективно – то есть именно так, как действовал агент по кличке Слепой. Что до второго «вольноопределяющегося меломана», Ирины Андроновой, то ей в плане генерала Потапчука была отведена особая роль, доверить которую человеку в погонах Федор Филиппович просто не мог.
– Вы правы, Ирина Константиновна, – подождав, пока уляжется чисто стариковское раздражение, вызванное мелким нарушением субординации, снова заговорил генерал, – ваше участие в подготовке экспозиции – моя идея. Это я попросил руководство галереи привлечь вас к работе по реализации данного проекта. Надеюсь, вы понимаете, что у меня на это имелись веские причины. Надеюсь, вы также понимаете, что, коль скоро руководство Третьяковской галереи удовлетворило мою просьбу, упомянутые причины являются вескими не только с моей точки зрения.
Он