крыльцом с колоннами, где (на круге, естественно, а не на крыльце) стояли обе машины – «майбах» Вронского и мерседесовский внедорожник охраны, похожий на черную коробку из-под обуви или на то, как рисуют автомобили маленькие дети. Краем глаза Чиж успел заметить водителя, который садился за руль «майбаха» – затем, надо думать, чтобы убрать машину с солнцепека в гараж. Сие, по идее, означало, что на сегодня передвижения «дяди Саши» закончены, и, следовательно, Чиж тоже может считать себя свободным.
Он объехал квартал, дважды свернув направо, в узкие боковые проезды, и вернулся к шоссе. Синяя «БМВ», исчезнувшая было из поля зрения, опять маячила в зеркале заднего вида. Чиж мысленно пожал плечами: ну, а чего ты, собственно, хотел? Допустим, этот тип выслеживает «дядю Сашу» – неважно, по собственной инициативе или по чьему-то поручению. Так поставь себя на его место! Что бы ты стал делать, заметив, что за объектом, который ты ведешь, следует кто-то еще? Наверное, постарался бы выяснить, что это за конкурент у тебя появился, откуда взялся и чего хочет. Сначала выяснить, а уж потом, если это покажется целесообразным, устранить, чтобы не путался под ногами…
За последние годы Чиж стал настоящим мастером по части устранения. В такой самооценке не было и тени хвастовства: понимая, что от этого зависит его судьба, он мерил себя самой строгой меркой и действительно не находил серьезных поводов для критики. По количеству жертв Чиж смело мог тягаться с любым маньяком, а на его след до сих пор не напали. Более того, его, скорее всего, и не искали: он слишком хорошо знал, на чем обычно попадаются серийные убийцы, и старался не повторяться. Все, кого он убил, этого заслуживали, а все, что он сделал до сих пор, было лишь подготовкой к главному делу его жизни. Этим делом был «дядя Саша»; дело обещало стать трудным и сложным, и поэтому Чиж не торопился: он не имел права на ошибку и должен был провернуть все с первой попытки.
Он долго разрабатывал план, попутно набивая руку на мелкой сошке вроде учителя музыки Серебрякова или этого программиста Нагибина. Ему было известно, как прятать улики, но знать и уметь – далеко не одно и то же. И он учился, на практике постигая премудрость, не изложенную ни в одном учебнике – вернее, изложенную, но как бы шиворот-навыворот: есть много книг, которые учат раскрывать преступления, но нет ни одной, которая учила бы раз за разом убивать людей и оставаться безнаказанным – не считая воинского устава, разумеется. Чиж накопил уже достаточно материала для такой книги, и иногда, потягивая перед телевизором пиво в редкий и оттого особенно ценный свободный вечерок, почти всерьез подумывал о том, чтобы ее написать – потом, когда все кончится. Вот только кончится ли это когда-нибудь, он, положа руку на сердце, не знал: на «дяде Саше» свет клином не сошелся, кроме него, есть и другие – много других… А тот, кто занят живой, практической работой, книг не пишет – это занятие для отошедших от дел пенсионеров и графоманов, которые ни на что стоящее не способны и потому описывают то, что сделано другими,