с этой уродиной. Черт, да вполне возможно, он спал с ней все то время, когда мы «встречались». Как я могла быть такой дурой? Этой ночью я почти поверила, когда он сказал, что любит меня, – ведь иначе зачем ему ехать до самого Сиэтла, думала я. Но ответ прост: затем, что он Хардин и он делает все это, чтобы поиграть со мной. Он всегда так делал и всегда будет делать. Я чувствую себя виноватой из-за того, что проболталась про тот поцелуй, и меня сбивает с толку, что за случившееся этой ночью я ругала Хардина, хотя сама хотела этого не меньше. Я просто не хочу признаваться в этом ни ему, ни себе.
Когда я представляю его с Молли, в животе у меня все сжимается. Если я не поем в ближайшее время, меня стошнит. Не только из-за похмелья, но и из-за признания Хардина. Именно Молли, а не кто-то другой… Я ее презираю. Я легко могу представить, как она по-дурацки ухмыляется, зная, что я буду мучиться каждый раз, представляя их вместе.
Подобные мысли собираются в моей голове, будто стервятники над падалью, но я вытаскиваю себя из этой пропасти, вытираю салфеткой уголки глаз и беру сумку. В лифте я снова едва не срываюсь, но к первому этажу уже успокаиваюсь.
– Тесса! – зовет меня Тревор с противоположного конца холла. – Доброе утро, – говорит он и подает мне кофе.
– Спасибо. Тревор, мне очень жаль, что Хардин так себя вел ночью… – начинаю я.
– Ничего, все в порядке. Он слегка… напорист, да?
Я едва не смеюсь в ответ, но одна только мысль об этом вызывает тошноту.
– Ну да… напорист, – бормочу я и отпиваю кофе.
Он смотрит на свой телефон, а затем кладет его назад в карман.
– Кимберли и Кристиан будут через несколько минут. – Он улыбается. – Так… Хардин все еще здесь?
– Он ушел. И больше не вернется. – Я стараюсь говорить так, словно мне нет до этого дела. – Как спалось? – спрашиваю я, чтобы сменить тему.
– Хорошо, но я волновался из-за тебя. – Тревор переводит взгляд на мою шею, и я поправляю волосы так, чтобы следы не было видно.
– Волновался? Почему?
– Можно у тебя кое-что спросить? Не хочу тебя расстраивать… – Его голос звучит настороженно, и это меня беспокоит.
– Да… давай.
– Хардин когда-нибудь… ну… он никогда не делал тебе больно? – Тревор опускает взгляд.
– Что? Мы часто ругаемся, так что да, он постоянно делает мне больно, – отвечаю я и делаю еще один глоток этого прекрасного кофе.
Он робко добавляет:
– Я имею в виду физически.
Я резко поворачиваюсь в его сторону. Он что, спросил, не бьет ли меня Хардин? Я съеживаюсь от этой мысли.
– Нет! Конечно, нет. Он никогда бы такого не сделал.
По глазам вижу, что Тревор не хотел обидеть меня этим вопросом.
– Извини… просто он кажется таким злым и жестоким.
– Хардин жесток и иногда действительно бывает злым, но он никогда и ни за что не причинил бы мне боль в этом смысле.
Меня слегка раздражает, что Тревор обвиняет Хардина. Он его не знает… но, судя по всему, я тоже его совсем не знаю.
Мы стоим молча пару минут, и я размышляю о