голову, отчего я казалась совсем крохой, как в детстве. Отойдя от шока, стали подходить и остальные, с пылкостью заключая меня в объятия.
– С возвращением, милая, – пронзительные глаза Кассиана смотрели на меня с таким теплом, что внутри снова разгорелся пожар, давно затушенный моим отъездом.
– А ты повзрослела, даже грудь выросла, – всё тот же Мэтт, хотя для многих он и казался придурком с идиотскими шуточками, на самом деле это был самый ранимый человек из всех, кого я знала. А эта маска наглого мужлана защищала его доброе сердце.
Я обняла его, и парень в ответ поцеловал меня в щёку.
– А ты, видимо, часто её разглядывал, если заметил разницу, – подтрунила я над ним и в ответ услышала заразительный смех, что разнёсся по всему холлу.
Марк держался в стороне, он лишь слегка приобнял меня и произнёс:
– Добро пожаловать домой.
За этой сдержанностью всегда скрывалось смущение и недоверие к окружающим.
Я видела их всех изнутри, в отличие от тех, кто был с ними постоянно, замечая только грубость и внешнюю оболочку.
– Как же рада всех вас встретить! – я снова прижалась к груди брата, обхватив его за талию, и обвела всех взглядом. На их лицах были счастливые, умиротворённые улыбки. Истинное наслаждение – вернуться домой к любящим тебя людям!
Хотя наша семья и не подходила под привычное определение этого понятия. Нас было шесть человек, включая меня, все разные внешне и по характеру, не связанные друг с другом кровными узами, за исключением Марка и Мэтта.
Когда мне было три года, мой родной отец скоропостижно скончался, и спустя два года мама снова вышла замуж. Так у меня появился сводный старший брат Даян.
Мы жили очень счастливо, насколько я помню. Роджер, мой отчим, был очень добрым и заботливым приёмным отцом. Я стала ему родной за то время, что мы жили вместе. Каждый свой выходной он проводил с нами: учил кататься на велосипеде в парке с зелёными елями, водил в кино в один из самых маленьких кинотеатров, чтобы мы могли полностью погрузиться в атмосферу фильма, возил на пикник в его любимое место за городом. Он не выделял Даяна только потому, что он – родной сын, и любил нас одинаково. Каждый праздник Роджер устраивал пир, готовил разнообразные блюда, которых иногда даже не было в поваренных книгах, а каждый четверг устраивал для нас «День кухни разных стран мира».
Он без устали удивлял нас своими кулинарными шедеврами и отеческой заботой. О лучшем приёмном отце нельзя было и мечтать. Роджер вдохнул в маму жизнь после того, как нас покинул мой родной отец: она снова стала улыбаться и радоваться каждому дню.
Но наше счастье длилось недолго. Когда мне исполнилось двенадцать лет, родители погибли в автокатастрофе, и Даян стал моим опекуном, так как ему в тот же год стукнуло восемнадцать.
Мы жили вдвоём, ни у меня, ни у него больше не было родственников. Самостоятельность закаляла, и детство быстро кончилось, уступив место жесткой реальной жизни. Днём я училась в школе, а по вечерам делала уроки и в ожидании Даяна