общем… – снова неуверенно почесал затылок Френтос, каждым движением счищая с него так и осыпающуюся каменную крошку. – Мне нужно попасть в номер, где остановился старый дурак.
– Уже? – едва заметно дернула глазом Слаки.
– Да.
– Точно, ты же здесь по делу…
Френтос тоже повел глазом. Внезапный глоток и ослабление всего на миг дрогнувшего голоса девушки о многом бы ему сказали, если бы он правда взял пару уроков «понимания девушек» у версии меня, принадлежащей этому миру. И, конечно, он бы даже спросил ее об этом, если бы его сердце уже не было заполнено «любовью изгоя» исключительно к уже близким ему людям.
– Номер 106 наверху. Вот тебе запасной ключик. – со звоном подбросила к Френтосу маленький ключ с деревянной биркой Слаки, что тот мгновенно поймал своим окто, заставив ключ висеть перед ним в воздухе. – Только смотри, не говори старику, о чем мы тут болтали.
– Конечно. Спасибо, и… Удачи тебе. Надеюсь, мы еще увидимся чуть позже. – все еще серьезный после раздумий, медленным шагом пошел в сторону лестницы Френтос.
Почти не нарушая воцарившейся тотчас вокруг тишины холла, даже не создавая шума своими движениями благодаря гасившему их большому толстому ковру, он прошел несколько метров вперед, уже не обращая внимания на буквально прожигающий его отражением окружающего света со всех сторон взгляд блестящих будто горящие в огне изумруды глаз Слаки. На секунду остановившись у самой первой ступеньки, он еще раз как следует обо всем подумал, и все-таки решился сказать девушке то, что хотел сказать ей еще с самого начала их беседы, в чем был до сих пор не уверен, но чего сдержать уже просто не мог.
– Когда все закончится, сходим куда-нибудь вместе. Это, если что, не вопрос. Все равно и ежу понятно, что даже на войне мы останемся друзьями. – в конце сглотнув, сказав все на двух дыханиях, продолжил подъем он.
И вот, Френтос совсем пропал наверху, за лестницей второго этажа, став невидимым для уже чуть влажных глаз Слаки. Девушка молчала, еще стараясь улыбаться, но думая уже совершенно о других вещах. Прозрачная склянка с неразборчивой человеку надписью внутри деревянной стойки перед ней, пустой стеклянный стакан в ее руках, и даже постепенно затихающий сам по себе шум за дверьми, постепенно пропадали из ее восприятия. Всего на несколько секунд свет ее нераскрытых чувств, свойственных точно уже не понятно зверю ли, или человеку, вернул ей сознание, возвращая ее в реальность, которую она по своей воле обменяла на беспросветную тьму, так уже сама не понимая, на что надеясь. Она сама не понимала, что чувствовала теперь, и были ли то ее чувства, или чувства того, с чем она их теперь делила.
«И я снова ничего ему не сказала. Может быть, оно и к лучшему.» – напоследок вздохнула она, еще трезво, хоть и уже грустно, проводя грань между мыслями своими и чужими. «Если мир, о котором говорит Он, и вправду так хорош…то в нем найдутся люди и помимо Френтоса, кто сможет меня понять. Как тогда…»
Проходя по пыльному