Рядом с игристым притаился ядрёный "Солнцедар", вино плодово-ягодное. Этикетки на них бумажные, кривовато наклеенные, преувеличенно отвлечённые, пробки на винных бутылках из белой плотной пластмассы, но вот содержание, можно не сомневаться, качественное, располагающее к запойному алкоголизму.
В винном отделе с утра пораньше толкаются преимущественно мужики в мятых пиджаках и рабочих робах, в кепках и без, опять же в диких шляпах разных фасонов. Сухой закон ещё не ввели и цены ласкают взгляд своей народной демократичностью. Самым дорогим напитком, исключая коньяки, является Шампанское, его стоимость приближается к семи полновесным, доперестроечным рублям, но и спрос на него невелик. В основном берут водку и красненькое.
Последнее место, куда я захожу – это булочная. Здесь народу нет, только пару ребятишек покупают дешёвые рогалики. Магазин оборудован на манер мини-маркета. На выходе из зала касса, а в торговом зале полки с хлебом и стеллажи с разными мучными продуктами – печеньем, хлебными палочками, воздушной кукурузой, московской картошкой. Хлеб заслуживает отдельного внимания. Один его запах может свести с ума. Маленький батон – шестнадцать копеек, нарезной – двадцать четыре, французский – двадцать восемь. Объеденье. А ещё есть рижский, бородинский, ржаной кирпичиком, булки, сочни. И всё свежайшее, вкуснейшее, выпеченное в старых печах на открытом огне.
Буря впечатлений закрутила меня: я всегда был падок на ароматы, а они преследовали меня, дарили непроходящее чувство дежавю. Хлебные запахи разбудили во мне те старые впечатления, протянули ко мне свои эмоциональные кабели и бесперебойно накачивали меня духом этого времени. Окончательно сразил меня, довёл до дрожания слёз умиления на ресницах, запах встретивший меня на улице. Неожиданно он вдарил по моим мозговым рецепторам, перевернул меня всего внутренне. Голова закружилась, пришлось, спускаясь по ступеням короткой лестницы на тротуар, взяться за перила. Аромат жжёного кофе, таким как я его представлял себе в детстве. Не совсем оно, но близко. С примесью подгорелой манной каши и ещё чего-то неуловимо приятного. Густой, яркий, неизвестно откуда идущий, плывущий в воздухе аромат. На меня накинулось всё, что происходило со мной тогда, то есть сейчас – огни, поступки, желания, грусть звёздного неба, будущие победы, влюблённость. Вот что представлял для меня запах жженого кофе. Хотя, скорее всего, этот аромат источал вовсе и не кофе, а исторгал из своих труб какой-нибудь промышленный объект. Но для меня аромат жжёного кофе от этого не становился хуже. Запах надежды лишь подтверждал мою правоту. Я здесь находился по праву, обладая опытом прожитых лет, мог подправить, показать, исправить. Я посмотрел на часы: около двенадцати, пора отправляться в школу.
Здание моей школы дизайна и времени сталинской эпохи, со статуями пионеров, с колоннами и лепнинами, пока не обветшало до той степени дряхлости, когда его через двенадцать лет отправят на слом. Четырёхэтажное, в скорлупе желтоватой штукатурки,