Ама?
– Совсем все странно. Он поселил меня в другой спальне.
– В каком смысле?
Я вкратце рассказала ей о доме, персонале и личной спальне.
– О, господи, – выдохнула Марго. – И как он собирается воплощать в действительность супружескую жизнь?
– Похоже, именно такой он ее и видит: жена, как придаток для светских мероприятий; наследники, которых она ему родит, такие себе безупречные маленькие роботы.
– И любовница на стороне, – заключила Марго, а у меня в груди кольнуло.
– Я уродина, Марго? – негромко спросила я, чувствуя, как где-то за веками скапливаются слезы.
– Ты что такое говоришь, Ама? Ты красавица.
Я встала с кровати и присела за туалетный столик, включила расположенные по периметру зеркала лампочки и уставилась на свое отражение. Глубокого темного цвета карие глаза, светлые блестящие волосы, смуглая гладкая кожа, средней полноты губы. У меня миловидная внешность с перчинкой. Я и правда не могла сказать, что некрасивая. Но почему-то не привлекала своего мужа. Он даже во время секса не хотел смотреть на меня, в последнее время постоянно выключал свет.
– Может, он любит брюнеток? – предположила я, накручивая на палец прядь светлых волос.
– Или просто еще не привык к тебе. Ну, знаешь, иногда людям нужно время, чтобы сблизиться.
– Мне хватило неполных трех недель на островах, – ляпнула я.
– Ты… испытываешь к нему какие-то чувства.
Снова вздохнула и уронила лоб на раскрытую ладонь.
– Не знаю. Для чувств еще рановато, наверное. Но я привязалась к нему в некоторой степени. Боже, Марго, его невозможно не хотеть. Он действительно чертовски привлекательный. И у него красивое тело. Но он настолько холодный внешне, что иногда посещает мысль, что коснись я его, почувствую, как замораживается моя рука.
– Дай ему время.
– Марго, а если он заведет любовницу?
– Не думай об этом.
– Не могу.
– Милая, мы живем в таком мире, что любовница – это как аксессуар. Нечто такое, с чем нужно смириться, потому что оно может всегда сопровождать семейную жизнь. Посмотри на родителей. Марьяна является папиной любовницей уже сколько? Лет пятнадцать? Мы только того, что на барбекю ее не приглашаем, и мама не советуется с ней о выборе нижнего белья для папы.
Я улыбаюсь ее шутке, но улыбка горькая.
– Как она все это терпит? – спрашиваю я. – Мне кажется, я бы скорее перерезала себе вены, чем терпела бы соперницу половину супружеской жизни.
– Да брось. У мамы тоже наверняка кто-то есть, просто она умеет прятаться лучше отца.
– Я не хочу такой жизни, Марго.
– Тогда сделай так, чтобы Игнат видел только тебя.
– Легко сказать.
– В любви и на войне, Ама…
– Знаю.
Мы простились, пожелав друг другу хорошего вечера, и я, отложив телефон, продолжила глазеть на себя в зеркало. Мне бы по-хорошему нанести макияж к ужину и выбрать наряд, но у меня не было никакого желания. И тут, как