неподалеку в круглой железной бадье, я побрел обратно в свою комнату, но по дороге заметил, как из-под двери комнаты близнецов льется свет. Заинтересовавшись, я подкрался как можно ближе и стал свидетелем довольно занятного разговора. Братья злым шепотом жаловались на то, что в их доме поселился отброс, которого их отец почему-то принял в семью.
– Я удивлена не меньше вашего, – ответил им женский голос, принадлежавший Агнетт, – но не переживайте, Владимир скоро уедет в экспедицию. И этот выкормыш гадюки пожалеет, что вообще появился на свет. Если он хоть пальцем вас тронет, я сразу же определю его в интернат.
– А почему нельзя сделать это прямо сейчас? – капризным голосом спросил один из близнецов.
– Спросите это у вашего отца, – фыркнула женщина. – Все, ложитесь спать. На часах уже далеко за полночь…
Встречаться с Агнетт в мои планы не входило, так что я, рискуя быть услышанным, метнулся в свою комнату. Итак, походу меня ждет какой-то интернат. В то, что стычек с братьями удастся избежать, я не верил. Они теперь специально будут меня провоцировать.
Интернат. Звучит, прямо скажем, паршиво. На Земле это слово ассоциировалось с бедностью, издевательствами, драками. Произносишь его, и сразу представляются грязные койки и злые воспитатели.
Но что, если в этом мире все не так? Значение слова здесь может быть совсем иным, а делать выводы на предположениях – занятие не самое полезное, и стоит разузнать обо всем подробнее. Ну а если все окажется еще хуже, чем я думаю, то придется сбежать из этого дома. Выход все равно найдется, другой вопрос, насколько он окажется правильным? Поживем – увидим.
На следующий день следователи вернули тела родителей Даррелла для захоронения. Результаты вскрытия до меня, естественно, не довели, а на все расспросы дядя только отмахивался. Он вообще с самого утра ходил мрачнее тучи, хотя трудно его в этом винить, хоронить родного брата – тяжелая доля. Пусть все члены моей семьи, оставленной на Земле, живы, но смерть я видел. Уходили друзья, гибли по глупости, умирали из-за нелепых случайностей или заканчивали жизнь суицидом. К тридцати сложно найти человека, который не провожал на кладбище близких людей.
Около десяти утра к дому подъехали два автомобиля, в которых разместилось все семейство Гордеевых. Агнетт с близнецами ехали позади, ну а мы с дядей и Лизой возглавили эту мини-колонну.
Ритуал прощания происходил на кладбище, где хоронили только членов знатных родов. Как мне рассказала Лиза, державшаяся все время неподалеку, был еще погост для простых людей, но находился он в противоположной стороне города.
Честно говоря, при этих словах у меня закрались подозрения, что отца и мать Даррелла не разрешат хоронить вместе, и, если судить по отрывкам подслушанных разговоров, такая идея проскакивала, но дядя настоял на том, чтобы Вячеслав и Анна остались вместе даже после смерти.
Каждый род имел отдельный участок на кладбище. Богатые семьи столбили самые удобные для подъезда места, ну а те, кто