этого Ярцева. В нем концентрировалась такая мощная энергия, что она сразу терялась в этом потоке.
– Вернитесь ко мне в кабинет, Катя, – хрипло произнес он.
Она для верности подергала ручку еще раз, убедилась, что дверь действительно заперта, и, бросив на Ярцева обиженный взгляд, с гордо поднятой головой проплыла обратно в его кабинет.
– Альберт, принеси нам кофе, – скомандовал Ярцев и последовал за девушкой.
Если Екатерина Соловьева и испугалась, то не подала виду. Она уверенно села в кресло для посетителей, закинула ногу на ногу и небрежно бросила элегантную женскую сумочку на рабочий стол Ярцева.
Странно, ему это понравилось. Он не любил, когда оппоненты быстро сдавались. А в Соловьевой было что-то такое, от чего лично у него поднималось настроение. То ли этот цвет волос, очень выгодно выделяющий ее среди сплошных блондинок, окружающих его на всех банкетах и деловых встречах, то ли непримиримый зеленый огонь в бездонных глазах, намекающий на то, что она не сдастся, даже если он заставит ее подписать контракт, – Ярцев еще не уловил, что именно его цепляло, но определенно это что-то было прекрасно, и ему совсем не хотелось ее отпускать.
Он сел обратно за стол, в свое огромное кресло, и посмотрел на нее. Катя не отвела взгляда и не убрала свою сумочку, которую так небрежно бросила, нарушив тем самым его личное пространство. Ее глаза метали изумрудные молнии, и казалось, от напряжения между ними наэлектризовался воздух.
Спустя несколько мгновений Альберт принес поднос с ароматным дымящимся кофе. Сливки в маленькой картонной коробочке и тростниковый сахар в черной квадратной сахарнице очень изящно сочетались с тарелочкой из хрусталя, на которой были выложены маленькие разноцветные макаруны.
– Осторожно, горячо. – Мягкий голос секретаря настолько контрастно выделялся на фоне возникшего напряжения, что Катя невольно вздрогнула.
Ярцев недовольно покосился на поднос. На самом деле он считал, что никаких макарун Катя не заслужила, но не подал виду.
Она же резко сменила позу, без приглашения придвинула к себе чашечку кофе и бросила в нее два кусочка сахара.
Ярцев молчал. Ему было интересно, что она будет делать дальше.
– Ну, что вы молчите? – не выдержала Екатерина. – Давайте, предлагайте! Сколько будет стоить лично для вас, человека, не имеющего сердца, испортить мою жизнь и репутацию? Во сколько вам обойдется моя персона?
– Не вам судить, есть у меня сердце или нет. – Он попытался улыбнуться, но получилось как-то криво.
– Ну, хорошо, – заметив мелькнувшее на мгновение в его серых глазах нечто похожее на боль, пожала плечами Катя. – Не мне так не мне.
Она взяла с вазочки макарун розового цвета и изящным движением руки отправила его в свой очаровательный ротик.
Это было так бесхитростно, красиво и естественно, что Ярцев на мгновение потерял дар речи. Ничего не скажешь, та еще штучка! Ядерное воплощение роковой красотки и кокетки, способной свести с ума.
– Скажите, Катя,