меня о пощаде, искусанными от страсти в кровь, губами.
– Глеб Егорович. Не заставляйте меня вызывать охрану. И приберите мусор, которым завалили клинику. Это не цветочный рынок,– настаивает дурак, не понимая, что я уничтожу его карьеру щелчком пальцев. Хотя, нет, он точно знает, что я этого не сделаю, потому что сейчас спасает глупого богатея, от самого себя. И я чувствую себя полным имбецилом. И охапка цветов, которую я приволок в порыве шокового стресса, рассыпанная по всей комнате, кажется ужасно пошлой.
Иду по коридору, за семенящим впереди юристом. Как его там звали? Михаил, кажется. Блестящая лысина перед моим глазами жутко раздражает. Но главное бесит его правота.
– Вы понимаете, что нарушаете договор? Все мыслимые и немыслимые его пункты? – спрашивает гаденыш, едва мы переступаем порог его кабинета. – И на всякий роток не накинешь платок. Я не смогу противостоять сплетням, которые обязательно дойдут до Ольги Владимировны. Клинике не нужны скандалы.
Молча киваю, хотя, мне насрать на умные речи убогого. Пальцы, которыми я чешу, совершенно несвербящий нос, пахнут соками Насти. Кружат голову похлеще односолодового.
– Миша, да мне под сраку лет. Детей нет, невеста сука. Ты думаешь я чего-то боюсь?
– Все бояться чего-то, – устало улыбается этот поганец. – У вас на это меньше причин, вот и все. Я думаю вам нужен здоровый наследник. Не мешайте процессу.
Я его слушаю, киваю согласно, но уже не уверен, что хочу иметь ребенка. Мне нужна только она. И это наваждение пугает. Она моя, я чувствую. Только мне принадлежит.
– Я думаю, не стоит тянуть с процедурой. Перенесем ее на неделю раньше. Анализы у пациентки, хоть в космос запускай. Слегка гормоны шалят, но это бывает. Нервы, знаете ли. Противопоказаний нет.
Он говорит о моей Насте, как о неодушевленной машине производящей на свет исчадий ада. От нас с Ольгой только такой симбиоз получится, я почти уверен. Жаль, что мои живчики не работают как надо. Ленивые ублюдки, делающие меня недочеловеком. Я снова хочу убивать.
– Я могу навестить Анастасию Алексеевну. Хочу принести ей извинения? – в моем голосе усталость. Я и вправду дурак. Напугал девчонку, а ей и так достается. Она ведь решилась стать сурмамой не просто так, а я веду себя, как полный козел. Проплатил клинику для ее племянницы, врачишку забугорного оплатил. А не подумал, что девка связана договором. Который может лишить ее нормальной жизни. Я козел. Да. Да. Не меценат и спаситель, а обычный мудак. Даже не знал, когда ребенка спонсировал больного, что это она – моя зеленоглазая ведьма готова на все ради этой девочки. Просто поинтересовался бабой, которая мне ребенка родит и пожалел несчастную. Решил спасти хоть часть своей души. Не о малышке больной думал, а о себе.
– Это неуместно и совершенно не нужно,– морщится Михаил, не помню как его отчество. Да мне и абсолютно это не интересно, если быть откровенным. – Эта женщина, всего лишь купленный вами исполнитель. Обычная баба, готовая за деньги выносить вашего ребенка. Не стоит ее отождествлять