равновесие, – на одной чаше весов было обостренное желание смерти, на другой – столь же острое желание ее избежать…
Желание быть рядом с Надей означало нарушение этого равновесия. Психика Ивана отказывалась пропустить в сознание мысль о сознательном стремлении к смерти. Происходила подмена – желания быть с Надей на желание быть в ее квартире…
Стремление Ивана в квартиру Нади – бессознательное, но неудержимое стремление самоубийцы к намыленной веревке…
Взрыв в высотке разрушил сам принцип, на котором держалось его прежнее существование. Со смертью Надежды умер и сам Иван, только эта смерть еще не произошла в реальности. Она была где-то в ближайшем будущем, и Иван неуклонно приближался к ней с каждыми днем, с каждым часом, сам того не подозревая.
Смерть постепенно вырастала в нем изнутри, на руинах тех ценностей, на которых держалась его жизнь последние годы…
И вторая мысль, которая возникла в его голове сразу после первой – «Надю убил Крестный!» – была, фактически, мыслью о самоубийстве. Все тот же защитный механизм не разрешал проникнуть в сознание Ивана желанию самостоятельно лишить себя жизни, слишком развит был в нем инстинкт самосохранения.
Только этот инстинкт и позволил Ивану выжить в Чечне, вытерпеть все, что выпало на его долю и – не умереть, не сойти с ума… Только этот инстинкт разрешал Ивану убивать своих близких друзей, когда его заставляли это делать под угрозой смерти, и давал силы и способности побеждать соперника в ежедневных схватках на гладиаторской арене, когда его хозяин выставлял его без оружия против врага, вооруженного огнеметом… Только этот инстинкт помог Ивану не сойти с ума во время бесконечного заключения в чеченском «карцере», когда Ивана за попытку побега из плена посадили в выгребную яму под сортиром, и он несколько суток провел по горло в дерьме, повиснув, чтобы не утонуть в вонючей отвратительной жиже, на цепях, которыми он был прикован к столбам сортирной будки…
Инстинкт самосохранения нашел тогда единственно возможный выход для загнанного обстоятельствами в тупик сознания Ивана – изменить систему существовавших у него прежде ценностей, поставить выше всего то, что было реальнее всего в чеченской действительности.
А наиболее отчетливой реальностью для Ивана в Чечне была смерть. Смерть ходила рядом, она жила с Иваном. Смерть превратилась тогда для Ивана в основу его жизни, его дальнейшего существования…
Если бы Иван мог об этом размышлять сознательно, он понял бы, что конец этому существованию пришел гораздо раньше, – тогда, когда он встретился с Надей… А взрыв в высотке только изменил сценарий финала, который его ожидал в недалеком будущем…
Отмороженная душа Ивана, чуть отогревшись и оттаяв около Нади, потеряла ориентиры своей прежней жизни и вступила на путь, ведущий к ее концу – она захотела «забыть» о Чечне, смыть с себя чеченскую грязь и кровь, очиститься… Не понимая того, что вся эта пролитая Иваном кровь заменяла ей теперь сам воздух, необходимый для продолжения