Тальков. Сержант был немного пухлым, а вот в капитане, если бы не форма, не узнали бы офицера. Они рассматривали мое дело, расспрашивали. Короче, я им понравился.
Я думал и хотел попроситься в связисты по двум причинам. Первая — это профессия. Летом этого года я закончил колледж по специальности «радиотехник», поэтому я хотел приобрести еще дополнительные навыки. Второе — это самый легкий род войск. Потому что я бы не попал в ВДВ или спецназ. Да, может, я себе облегчил условия, но я считаю, что так хорошо произошло.
Мне объявили, что я еду в Ковров. Впереди был еще ППЛС (пункт приема личного состава) в Коврове, а в самом городе кроме связистов были танкисты и артиллеристы. Еще не понятно, в каких войсках я буду служить. К слову, также были покупатели из Валдая и Сергиева Посада Московской области. Этим же вечером мы — это я, капитан, сержант и еще девять человек — поехали в Ковров. Это поездка запомнилась одним курьезным случаем.
Когда мы приехали в Москву, капитан и два курсанта не успели выйти из электрички, и она поехала. Все остальные, в том числе и я, остались на платформе. Мы спустились в метро, договорились с охранником, объяснили всю ситуацию. Он нас пропустил, и мы, когда нашли друг друга, отправились на поезд. У нас, то есть призывников, было много еды, и нам сказали, что до приезда в часть лучше все съесть, а то на КПП отберут. Мне не хотелось есть, потому что не был в настроении.
Когда мы ждали электричку на Москву, мы сидели на вокзале. У одного солдата нашлись знакомые в Туле, они встретились и начали между собой общаться. Я смотрел на это со стороны, и у меня на душе было очень плохо, и захотелось плакать, но я терпел, не хотел показывать вид слабого. Вы когда-нибудь видели, чтобы солдат плакал или рыдал?! Объясняю такое состояние двумя факторами: первый — это зависть, когда его много людей пришло проводить, а тебя самого — мало. Да, я сам считаю, что мог провести проводы намного лучше. Я очень грустил, что близких людей оказалось мало. Второе — это принятие факта того, что ты отдашь год своей жизни и обратно его не вернешь. Мне очень сильно хотелось взять и уехать обратно домой. Я не мог до последнего поверить, что я на год выйду из зоны комфорта.
Просто мне этот выход дался очень тяжело. Но я говорил себе: ты мужик, многие так служили и живы, ты справишься и станешь намного лучше. Я пытался справиться с давлением, которое выпало на первый день, и еще предстояло триста шестьдесят четыре дня в армии. Ох, какая эта цифра большая. Это только начало, и со временем я принял факт того, что надо Родине отслужить, и в дальнейшем давление внутри меня упало до нулевой отметки. Если бы я так продолжил терзать себя в душе, то моя служба оказалась бы очень тяжелой. Я, как настоящий мужчина, принял, что я в армии, и был готов к дальнейшему давлению.
Из Москвы мы поехали в Ковров в двенадцать часов ночи. В четыре утра мы приехали в распределительный центр. Когда мы вошли, нас обыскали, изъяли запрещенные предметы и еду. У меня же отняли рюкзак. Он очень хороший был, и его забрали и вряд ли вернут.