и ручонки, да и силенки в них, отнюдь не те. А перемолоть в полотенце скалкой миндаль? Эх, сила моя силушка, где ты?! В общем, упарилась я знатно, но все же засунула в печь противень со скрученным штруделем. Отдельным геморроем стало не сжечь свое творение. Печь – это не духовка с автоматическим выставлением температуры и времени. Но некоторый опыт обращения с этим сложным агрегатом я уже имела, поэтому надеялась со всем управиться.
Оглянувшись на грязную посуду и стол, я отчетливо поняла, что если хочу сегодня все успеть и не пасть смертью храбрых, то мне просто необходим помощник, причем такой, которого невозможно заподозрить в том, что это все приготовил он. Идея осенила внезапно.
– Кирим-аха, Кирим-аха!
Я выбежала на улицу и увидела старика сидящим на лавочке и починявшим какую-то обувь. Я всегда называла его уважительно – просто не могла по-другому, за что получала нагоняи от Малики, ведь в здешнем обществе проявлять уважение к рабу – это где-то за гранью. Хотя к Кириму и относились с уважением, это было все же уважение хозяина к рабу, а не равного к равному. Раб – это инструмент, и точка. Ну или, если точнее, нечто среднее между животным и человеком – как можно притеснять равных тебе людей и оставаться в белых одеждах? Ведь каждый из нас для себя хороший, добрый, умный и самый-самый, вот и была выработана целая рабская философия, взращённая не одним поколением эльмирантийцев, туранцев, фархатцев и жителей некоторых других королевств. В Тилизии и Фаргоции, к слову, рабства нет, что невольно прибавляло этим странам плюсов в моих глазах. Именно поэтому Малике и было настолько сложно привыкнуть к привилегированному положению профессора. Традиции – страшная вещь, и переломить их очень сложно. Тут уж скорее шею себе свернешь.
– А где Ромич? Опять козочек пасет? – спросила я.
– Нет, сегодня очередь соседского раба. – Я тут же вспомнила, что несколько ближайший дворов, которые держали коз, в начале лета объединились и теперь пасут животину по очереди. – А Ромича Малика-ханан послала насобирать абрикосов за городом.
Есть у нас тут небольшая абрикосовая рощица, почти дикая, куда вся ребятня бегает за сладкими плодами, только, чувствует мое сердце, в скором времени и рощицу, и земельку вокруг выкупят, и халява закроется.
– А давно он пошел?
Старик ненадолго задумался, прикрыл глаза, подставил лицо солнышку:
– Да скоро уже и прийти должен. А вы что-то хотели, маленькая хозяйка?
К выканию с его стороны я уже привыкла, а поначалу меня это коробило. А потом подумала, что выказывать уважение имею право не я одна, и успокоилась.
– Кирим-аха, я поняла, что мне все-таки нужна помощь, и очень надеюсь на Ромича.
Старик поглядел на меня немного лукаво:
– А ты уверена, что тебе нужен именно Ромич? Может, позовешь мать? – Я даже задохнулась от того предположения, что пряталось за его словами. Кирим тут же поднял ладони вверх: – Лейла, я ничего плохого не имел в виду! Нужен Ромич? Хорошо, я отправлю его к тебе, как только увижу.
– Хорошо, – буркнула я немного обиженно, – спасибо.
И