в сторону. За приземлением не следила, полностью повернувшись к формирующемуся порталу и приготовившись сразу к самому худшему: встала в боевую позу, обнажила вармийские мечи и на всякий случай призвала магию, готовая в любой момент пустить её в ход.
Почему-то мелькнула мысль: если что-то и могло незаметно для целой страны убить стольких Королевских Теней, то только вот такая сила.
Однако местные почему-то не боялись, даже наоборот, и это не наталкивало на хорошие мысли.
Он вышел на каменную дорогу воплощением грозного величия. В чёрном мундире с редкими золотыми вставками, с убранными в низкий хвост длинными чёрными волосами, с чёрными же глазами, чей взор в убийственном спокойствии скользнул по толпе, по пострадавшему причалу, по разбросанным стражам и безошибочно остановился на мне.
Он весь был каким-то тёмным, и не только внешне: эта темнота невидимым дымом расползалась на несколько метров вокруг него, понизила температуру на несколько градусов и заставила невольно ощутить исходящую от мужчины силу, величественность, уверенность… Я вообще много чего ощущала, глядя в его лишённое каких-либо эмоций лицо.
А затем он, выразительно оглядев мою теневую форму со знаками отличия на левой груди, вармийскую чёрную сталь и принятую позу, вдруг покачал головой, поджал губы и произнёс негромко, но так, что услышали мы все:
– А все ещё удивлялись: чего это я не хочу прибегать к помощи Королевских Теней?
Чего интересного только ни узнаешь. Мне вот, например, раз десять за последние полгода сказали о том, что бедный правитель Кормэйа места себе не находит, паникует, бедняга, и всё страдает: как же ему в Королевский Союз попасть, если представители этого Союза к нему приплыть не могут? Жалеть его никто не жалел, мы всё же Тени, нам по большей части на остальных вообще плевать, но вот задуматься кое о чём пришлось. Например, о том, зачем правителю так срочно понадобился этот самый Союз.
Окинув внимательным взгляд представшего моему вниманию местного правителя, коим мужчина, без сомнений, и являлся, я развеяла призванное оружие, выпрямилась, повторно одёрнула края мундира и только после этого ответила:
– Вы могли сообщить об этом до того, как двенадцать наших экспедиций погибло на данном задании.
Окинув меня полным жгучей ненависти взглядом, мужчина… промолчал. И вот правильно он так сделал, потому что победителем из нашей словесной перепалки точно не вышел бы. На моей стороне неоспоримый факт: двенадцать экспедиций были устранены. И совершенно не имело значения, что мужчина скажет в собственное оправдание, факт останется фактом.
Он и не стал ничего говорить на этот счёт, вместо этого холодно заметив:
– Тринадцатая экспедиция прибыла к нам несколько дней назад, причём сделала это, – короткая пауза, выразительный взгляд на руины порта и недрогнувшее: – более цивилизованно. Удовлетворите моё любопытство и ответьте: что здесь делаете вы?
Не люблю, когда со мной разговаривают вот так: будто я какая-то жалкая букашка, выползшая на