которого иногда называли Гриня, беззлобно скосив на Стасика глаз, продолжил:
– Все легли, а этот хрен ещё и бомбу достал с динамитными шашками.
Я про этот фильм слышал много, но посмотреть пока не довелось. Назывался он "Кобра", со Сталлоне в главной роли. Тогда в нашей среде два самые популярные героя уважение вызывали – Арнольд и Сильвестр и их, на тот момент, главные персонажи – Терминатор и этот самый Кобра. Гриня рассказывал не то чтобы нудно, но получалось у него не так забористо, как у нашего трудовика Степана Викторовича, который на каждом уроке, пока мы потели над шлифовкой деталей с военного завода, травил новую байку про посмотренный им на выходных американский боевик. Трудовик имел видак и этим всё сказано. Стоил такой предмет роскоши тогда половину нового автомобиля. Не жадный и болтливый счастливчик трудовик здорово скрашивал мне часы ненавистного мне предмета – "Труд". Позже, когда "Труд" заменили на учебно-производственную практику на комбинате (да ещё утром!), где предполагалось обучать школьников общественно полезному ручному труду, делая одно целое нас со станками, я забил. Мастера, хмурые дяденьки с мозолистыми руками и серыми щеками, никакими историями нас не развлекали, – не до того было, – следили, чтобы не особо отягощённые интеллектом граждане подросткового возраста своей квадратной башкой фрезу не боднули. А такие случаи случались. Но это было потом, через год, а пока я ходил на "Труд" и, вместо выпиливания из оргстекла брелоков, слушал смешливого, пухлого Стёпу.
Гриня на тот момент считался лучшим другом Феди – его поверенным во всех делах. Они тусовались вместе каждый день. Не разлей вода. Федя – главный, а Никиша-Гриня – второй номер. Не знаю, что произошло, мои мысли витали где-то далеко – в облаках фантазии. Я заново переживал, переиначивал рассказ Грини о фильме и не заметил, как обычная мальчиковая возня переросла в драку.
Федя налетел на Гриню. Что-то ему там не понравилось в словах друга и покатились какашки под гору. Гриня потешно прыгал вокруг Феди, прижав правый кулак вплотную к его остренькому носу. Федя мало того, что был крупнее, он в делах кулачной расправы оказался искушённее (не очень, но этого для показательной порки хватило). Гриня за все две минуты махача, мне кажется, так и не попал по противнику, Федя же бил точно, раз за разом попадая по кулаку Никиши, а тот рикошетил в нос. После нескольких таких таранов потекла кровь. Слабый нос у Грини, что и не говори.
Кончилось всё слезами. Гриня потёк телом и духом. В расстёгнутой куртке, взлохмаченный и грязный он убежал. Ничего удивительного – пиз*елки в школьном дворе не редкость, а будни. Неприятно удивило меня другое – реакция Феди на унижения его, бывшего пять минут назад самым близким другом Грини. Федя, принимая поздравления от остальных прилипал (выигрыш в драке не только всегда укрепляет твой авторитет, но и стороннего наблюдателя заставляет победителю петь дифирамбы; получается это нечаянно), кривил губы в презрительной улыбке и хвастался:
– Он прижал руку к носу. Вот так, – Федя,