Дым пролез заскорузлой тёркой в горло, в нём засвербело, заперхало, лёгкие стало жечь. Свитер, запиханный мной в ноздри, не помогал. Показалось, что шерсть фильтрует, но это пока я не вдохнул второй раз, и понеслось по тому же странгуляционному кругу. Горло перехватывало изнутри ввёрнутой гарротой в дыхательные пути. И глаза. Глупостью было их открывать. Щипало, резало, выдавливало игольчатой резью слёзы.
Кашель. Мой сосед слева, а это был мелкий засранец Квадрат, закашлялся надсадно, как кашляла моя бабушка больная раком лёгких в последние недели перед смертью. Не знал бы кто рядом, подумал бы, что рядом помирает маленький старичок. Он тоже дышал в свитер, засунув в него голову, но не прижимал ткань вплотную к лицу. Дым легко преодолевал его плетёный в дырочку свиторок, забивался в хилое тело дистрофика и отравлял продуктами углекислого распада кровь.
Квадрат сдался первым. Выскочил, как пробка из бутылки Шампанского. Мелькнул свет. Я инстинктивно приоткрыл глаза. Молочный туман осветился столбом сияния дня, ударившего из отверстия входа. Никакого движения: плотная пелена и кашель ползающего наверху, наверняка на карачках, Квадрата.
– Дыру закрой, Серый! – прохрипело чудище, сидящее напротив и чуть справа от меня. Не сразу, но до меня дошло, что это растужился Денис.
Через минуту светлое облегчение исчезло, потонув в дымной тьме, наколдованной фанерой. Пытка! Настоящая добровольная пытка за призрачную награду в виде сигарет Явы, которые мне на хрен не сдались. К своей чести, скажу, что мыслей выскочить, даже после первого, сбежавшего слабачка Квадратика, у меня не возникло. Лишь сожаление, что я такой мягкий и слёзы потекли сильнее.
Кашель нарастал, как ветер в шторм. То с одной, то с другой стороны слышались туберкулёзные хрипы лёгочной чумы. Вышибало солёные пробки зелёных соплей, кружило во мрак настоящей петлёй виселицы для малолетних долбоносиков. Мне поплохело по-взрослому. Терпение трещало, расползаясь по швам желания дышать, рождавшегося в муках агонии газовой камеры.
Шорох, шорохи, стук. Кто-то поломился наверх. Башковитый не сдюжил. Стал вторым покинувшим наше дымное общество. Услужливый Квадрат, сидевший, как видно рядом с выходом, помня о просьбе Дениса, а ещё из-за подавляемых в семье и школе садистских устремлений, сразу, после появления Вовочки, задвинул деревянную заслонку морилки на место. Так что второй раз насладиться призраком притока глотка свежего воздуха оставшимся в дыму героям не пришлось. Я почти возненавидел и так не любимого мной Квадрата.
Башковитый, откашлявшись, забубнил что-то Квадрату, тот гнусаво отвечал, а потом они вместе, пока я-мы задыхались, скорее не от дыма, а от своего генетически унаследованного от доблестных славянских предков упрямства, засмеялись. И мне показалась, что делали они это специально – с этаким гаденьким ехидством. Они-то дышали нормально, а мы умирали там у них под ногами. Весело им было этим крысюкам, воняющим своей подленькой дуростью. Я, конечно, был к ним не справедлив: мальчики просто