себя обманутой. Настроение Лины в оставшееся время, проведенное в замке, колебалось от пессимистического до оптимистического. В замке появились новые певицы, и в их числе меццо-сопрано, которая родилась в Австралии, училась в Англии и у которой вскоре должен был состояться дебют на сцене Оперы Монте-Карло. «Я всем обязана мадам Кальве, – сообщила вновь прибывшая Маргарита Гард, с восторгом вспоминая свои успешные выступления в Лондоне и Париже, где она пела под фамилией Векла (Vecla), анаграмма Кальве (Calve). – Уверяю тебя, если останешься с ней, она сделает из тебя человека и устроит ангажементы, потому что у нее обширные связи»[116].
После этих слов настроение у Лины улучшилось. Еще больше она приободрилась, когда Кальве похвалила ее после концерта в городе Родез, расположенном примерно в четырех часах езды от Мийо. Концерт был частью торжеств, организованных местной администрацией в честь Кальве, и Лина пела в хоре. Она была одной из 150 исполнителей, но ее соло было гвоздем программы.
Однако радость отравляли сложные отношения с Сергеем, по-прежнему курсирующим между Сен-Бревен-ле-Пеном и Парижем. Их совместное будущее волновало Лину больше, чем певческая карьера. Сергей, очевидно, не желал брать на себя обязательства и ничего не имел против необременительных отношений – вернее, их физической составляющей. Для Сергея музыка всегда была на первом месте, а все остальное отходило на задний план. В данный момент он был полностью поглощен работой над оперой «Огненный ангел», циклом песен на стихи Бальмонта и Третьим концертом для фортепиано с оркестром. Сергея вполне устраивала компания поэта-любителя и философа Бориса Башкирова, друга детства, недавно покинувшего Россию. Сергей пригласил его на лето в Сен-Бревен-ле-Пен, где Башкиров проводил дни за игрой в шахматы, купанием и беседами с матерью Сергея.
Сергей рассказывал Лине, чем занимался в течение июня, и, утешаясь тем, что он хотя бы пишет, она все же расстраивалась из-за краткости посланий. Очевидно, Сергею было хорошо без нее. «Твое письмо от 17-го, возможно, самое подробное из всех написанных мне писем, – написала Лина в письме от 21 июня. – Ты так скрупулезно описываешь свою жизнь, и понятно, что у тебя все идет столь гладко, что я боюсь внести беспорядок, и, кроме того, ты будешь недоволен, когда я стану выражать недовольство, что ты не уделяешь мне внимания, и т. д.»[117]
Однако Лина старалась бодриться. «Если бы ты только знал, как здесь хорошо. Когда вечерами я сижу на террасе, любуясь прекрасным видом, я жалею, что нет рядом тебя, тогда все было бы намного прекрасней. Тебе бы понравилось здесь. Если бы у нас мог быть такой замок, только твой и мой!» И тут же, противореча себе, восклицает: «Увы, тебе было бы здесь скучно!»[118]
Лина пыталась сосредоточиться на занятиях, но лишь потому, что главные фигуры в ее жизни – сначала не добившаяся собственных успехов мать, затем Сергей – считали, что карьеру сделать необходимо. К тому же Лина была гордой и умоляла Сергея не рассказывать о ее проблемах