Он все еще пытался осознать, что же в приключилось с его женой. – Голова болела? Но это же не смертельно. Из-за таких пустяков не вызывают скорую и не везут с сиреной в частную клинику, специализирующуюся на нейрохирургии. Травма? Если только из-за вчерашнего падения. Гематома, твою мать! – мысленно рыкнул Кирсанов. – Что же там валяется в проклятом сугробе? – внутренне скривился он. – Нужно поехать в Никифоровку… раскопать весь этот долбаный снег, – подумал он. – Вот только когда? Я теперь все время при Санечке. Ни на шаг от нее не отойду. Бедная моя девочка страдала, а я, урод, даже позвонить ей не удосужился. Алексей сильно перепугался, – внутренне поморщился он и снова внес сам себе вердикт: – Придурок ты, Сережа. Не зря сестры тебя ругают. Ларка чуть ли не с кулаками накинулась, да и Алена прислала гневное сообщение. Но спасибо, сестрички, что помогли, – перевел он дух. – Лариса всех на уши подняла, пока я свой дурацкий характер показывал. А матушка Пелагея молилась за Санечкино здоровье. Хорошо хоть жена не обидчивая попалась, – тяжело вздохнул Кирсанов, подходя к Елисеевскому. – Простила сразу же. Даже каяться не пришлось, поверила брехне про опасную и трудную службу, – снова поморщился он, почувствовав тяжесть на сердце и угрызения совести. – Я твое доверие оправдаю, Санечка моя, – про себя поклялся он, сжимая зубы. – Исправлюсь, милая, обещаю».
За своими мыслями он не заметил бредущего навстречу человека в черной куртке и в наброшенном на голову капюшоне. Чуть не столкнулся с ним. Пробормотал под нос: «Простите!» – и направился к витрине с шоколадом. Человек в черной куртке, глянув изумленно и испуганно, даже не сумел скрыть удивления.
«Говорят, в Москве невозможно встретиться случайно», – хмыкнул он про себя, с улицы наблюдая через огромное стекло, как его заклятый враг покупает сладости в нарядной коробке и быстро спешит к выходу.
«Спасибо Аллаху!» – мысленно воздел руки к небу Реза и, дав кровному врагу немного форы, последовал за ним.
– Жаль, нет с собой пистолета или ножа, – скривился он. – Я бы тебя, собака, сейчас завалил. Только тебя голыми руками не возьмешь. Да, Бек? – сжав челюсти, рыкнул Реза, провожая кровного врага по многолюдной улице. – Ну погоди, я тебе устрою, – хищно осклабился он, с усмешкой наблюдая, как Кирсанов покупает в цветочной лавке букет и спешит дальше, во дворы.
«Ишь ты, – хмыкнул мысленно Реза, напряженно глядя в мощную широкую спину. – Ты ничего не боишься, отродье Иблиса? Только я отниму у тебя самое дорогое, как и ты отнял у меня, – сжал кулаки Реза, будто снова увидев безжизненное тело Фатимы, валявшееся в проходе самолета. Ее и Муслима. – Тебе конец, Бек, – рыкнул он про себя. – Ведь не зря же Аллах даровал мне эту встречу. А ты и не заметил ничего», – мысленно усмехнулся Реза, бредя за Кирсановым по кривым московским улочкам, и уставился на невысокие ворота и пропускной пункт рядом. Аккуратная аллейка с елочками вела к белоснежному особняку дореволюционной постройки. «Центр неврологии и нейрохирургии «Нейрон», – значилось на золоченой