обл.), сам бывший атаман деревенских компаний. – После армии – уже нет: уже думали о семейной жизни. Всерьёз с девушкой знакомимся. А женатые уже не дрались – уже дети». Так формулируется норма. Участие женатых мужчин в драках случалось, но воспринималось как факт исключительный, и это участие осуждалось и сдерживалось. «Женатые не дрались, – замечает рассказчик, – только поддерживали… Да хотел холостого парня ударить, а попал в женатого… Бабы плакали: две дочки остались…» Случаи убийства или увечья женатых мужчин десятилетиями хранились в памяти жителей, приобретая стереотипно-фольклорную форму и назидательно-осуждающий смысл. Мотивировка – «у них дети»: иными словами, заведя детей и беря на себя ответственность за них, человек устранялся из сферы насилия.
Зато молодежь, вступая в возраст драк, демонстрировала символический разрыв с матерью. В песнях «под драку» отрицается даже сам факт их рождения от женщины:
Я родился на кровати, /Мамки дома не было:
Моя мамка в Ленинграде /По базару бегала!
Приобщение к компании дерущихся парней осознается подростком в терминах нарушения материнских запретов (в том числе на сквернословие). Напомним песню ломальщиков – подростков, которые ломались, кривлялись, сквернословили, рыли ножом землю и подлезали к встречным парням, провоцируя драку:
Подержите мою кепку,
А я поломаюся.
Не скажите моей матке,
Что я в Бога лаюся!
Гуляющие компаниями деревенские парни имели обыкновение подшучивать, иногда зло, над взрослыми женщинами. Те соберутся на супрядки, а парни ходят под окнами: «Сидят женщины, сидят… вот заглянет в окошко (парень. – прим.), заглянет – а там у него – или нарисовано, или сам стоит… в ракурсе: в стекло (свой член) показывает. – Ах ты!.. женщина вылетает, его ловить. А где ты его поймаешь, он уже бежит… Это не к девичьим, а к женским супрядкам: чтобы женщин подразнить».
Подобные выходки и другие «бесчинства» гуляющих парней, по-видимому, были обычны и в конце XIX столетия, во всяком случае, в сообщениях с мест систематически упоминаются «вымогательство и отнятие денег на покупку вина, разбитие стекол, поломка изгородей, поджоги стогов сена и хлебных скирд…». Парни смеются над детскими забавами, демонстративно оскорбляют женщин (в том числе своих матерей) – тем самым обозначая отстранение от всей области воспроизводства («женщин и детей»). Зона насилия, куда они вступают, тем самым, отделяется от этой сферы.
Таким образом, праздничные драки – не только обучение технике и этике силовых действий, но и испытание на способность подчинять их общественному контролю.
Чем обычно заканчивались праздничные драки? Ожидаемые варианты (например в псковско-новгородском регионе) зафиксированы в уже упоминавшихся песнях «под драку». В них чаще всего упоминаются три возможных исхода драки:
а) Гибель, убийство кого-либо из участников:
Финка-ножик не согнется
И рука не задрожит
Задушевный мой товарищ
Во сырой земле лежит.
В нагане ручка полиняла,
Где рукой держался