привлечь зевак, разжечь интерес, повысить ставки.
– Одиннадцатая, милашка. – Влад самоуверенно улыбается, поправляя купюры в центре стола. – За твой проигрыш, – опрокидывает и ждет.
– За мою победу. Клади денежки, – я показываю пустую стопку.
– Мужики, займите, кончилась наличка, – Влад вновь наполняет рюмки.
Вика не торопится садиться за стол, двигается в такт музыке, которая не оглушает, как в других клубах. Сюда приходят не только развлечься, но и поговорить.
– Давай я помогу, – я пытаюсь перехватить горлышко бутылки. Виски проливается прямо на стол.
– И-и-и, – Вика громко визжит, – пятнадцатая. Да-а-а-а…– практически ложится на стол, забирает пустую бутылку, разворачивается к соседним столикам, трясет над головой: – Ее никому не победить! Утритесь, вас сделала девчонка! Владик, – выписывает бедрами победный танец. – Владик сдулся! Владик сдулся!
Положив руки на стол, мужчина старательно удерживает равновесие, поднимает голову, но его взгляд полностью расфокусирован.
– И это ваш самый стойкий? Кто-то еще хочет попытать удачу? – уточняет Вика.
– Я! – вызывается другой.
Сворачиваю купюры вдвое и прячу выигрыш, убирая под плотную резинку топа.
– Эд, не дури, ты же видишь, что с ней что-то не так, – отговаривает один из друзей. – Какая-нибудь особенность организма или гормональный сбой… Влад в говно, а у нее и язык не заплетается.
А меня задевают слова «с ней что-то не так».
– Да напилась масла перед клубом, сейчас ее бомбанет, – находит Эд правдоподобное объяснение.
Забыв запрет, я возвращаюсь взглядом к блондину. Если жить среди оборотней, точно никто не скажет, что с тобой что-то не так. И как это, жить в стае? Жить в семье, где на тебя не посмотрят, словно на урода? Тысячный раз я погружаюсь в фантазию, где жив отец, где мать не смотрит на меня, скривив губы, зажав в ладонях кухонный нож.
– Куда ты смотришь? – Мужское плечо касается моего. – Ни черта же не видно. – Эдик вскидывает голову. Яркие вспышки изредка освещают балкон, давая возможность человеческому взгляду рассмотреть силуэт, скрытый затемненным стеклом.
Мою минутную слабость и отрешенный вид принимает за действие алкоголя.
– Делаем ставочки. – Вика петляет между зеваками, их набралось человек двадцать, негусто, в процессе должны подтянуться еще. – Кто ставит на дерзкую красавицу? Выдержит ли третью бутылку? – Я делаю жест, чтобы Вика закруглялась, не хочу. – Нет, – подбегает и шепчет на ухо: – До конца, ты обещала. Яна ставит на кон сорок тысяч, – выкрикивает она.
Я дергаю подругу за руку.
– Это все, что сейчас есть, – произношу скалясь в улыбке.
– Я знаю!
Вика возвращается в толпу, не забывает о мужчинах, что сидят за столом, подначивает, высмеивает Влада, а я себя в очередной раз чувствую цирковым уродом, выставленным на всеобщее обозрение.
Мы продолжаем по привычному сценарию, с каждой рюмкой ставки растут, после очередной выпитой бутылки в нашем уголке проносится волна визгливого