От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945
Из частного складывается целое. Невнимательность – ступень к равнодушию. Равнодушие приводит к беспамятству, а оно – к тлену и гибели: людей, народов, стран, мира. А обществу, лишённому памяти или лишившемуся её по своей воле, так легко вложить совсем иную «память», «совесть», «нормы жизни».
Давайте хранить семейные архивы! Пусть они станут неотъемлемой частью нашей жизни – залогом единства прошлого, настоящего и будущего. Давайте слушать, запоминать, записывать, не откладывая «на потом», чтобы горько не пожалеть об упущенном. Давайте передавать это чувство потомкам. Ведь когда-то и мы, и они окажемся в таком же положении. И захотим, чтобы нас помнили.
У книг больше шансов не исчезнуть в потоке времени. Однажды изданные, они, даже будучи запрещаемы и уничтожаемы, имеют возможность воскреснуть и вернуться к людям[1]. Конечно, книги, как и любое дело рук человеческих, тоже смертны. И всё же…
К счастью, дед решил записать свои воспоминания. И во многом за это надо благодарить его бывшего командира, а потом и друга, полковника в отставке Владимира Андреевича Колпакова, который посоветовал деду записывать воспоминания о войне. И дед прислушался. И даже сам потом советовал своим товарищам-фронтовикам писать мемуары и предлагать это делать другим (сохранилось одно такое пожелание – Ткачуку Василию Захаровичу). Оставил ли воспоминания сам Колпаков? А если оставил, то какова их судьба? Хотелось бы знать.
«Помогло» ещё и то, что дед оказался на пенсии, и ему, привыкшему всю жизнь работать и чувствовавшему ещё в себе силы, трудно было свыкнуться с жизнью пенсионера. Хотелось себя занять – и тут, как нельзя кстати, пришёлся совет фронтового товарища.
Дневники и записи дед от случая к случаю вёл в 1988–1989 годах. Делал он это не для печати (в то время такое представить себе было немыслимо), а для себя и семьи. Собственно, была у деда мысль не ограничиваться только военными эпизодами, а написать большие воспоминания о своей жизни. В дневниках даже сохранился набросок плана этих мемуаров. Так, первая глава должна была быть о детстве и семье и о пути «в люди»: учёбе в школе и Одесском автодорожном техникуме. Вторая – о студенческих временах, учёбе на агронома в Уманском сельскохозяйственном институте[2], попытке сбежать в Харьковский автодорожный институт и о работе по специальности («суждено быть агрономом»). После – две главы о войне, а затем – о послевоенной жизни и пути в науке: учёбе в аспирантуре Тимирязевской сельскохозяйственной академии[3], защите диссертаций и «боях» на «научном фронте», не менее трудных и изматывающих, чем бои настоящие.
Что особенно интересно в свете современных политико-идеологических кампаний (на Украине), отдельно он хотел остановиться на развитии советского сельского хозяйства и в том числе на голоде 1921, 1932–1933 и 1946–1947 годов (этот раздел так и должен был называться – «Три голода»), рассмотрев их причины и проявления[4].
Но планы так и остались