и с одной целью.
Да так оно, скорее всего, и было. Трудно было представить, что эти длинноногие, ослепительно красивые, эффектно одетые молодые девчонки пришли к киностудии для того, чтобы попробовать свои силы в качестве уборщиц или вахтерш. Ясно, для чего они пришли. Для того же, для чего и Соня. Только были они явно московские или, самое малое, сошли с поезда не вчера; Соня сразу разглядела в них тот особенный лоск, по которому без труда распознавала москвичей на ялтинской набережной. Можно было утешать себя тем, что лоск этот неживой и какой-то стандартный, но, едва взглянув на них, она почувствовала такой сильный укол зависти, что даже поежилась.
Ей хотелось приобрести этот лоск, пусть стандартный, но такой недостижимый, до оскомины ей этого хотелось, и ничего она не могла поделать с этим, самым страстным из всех, что были до сих пор в ее жизни, желанием!
Весь последний ялтинский месяц Соня специально заходила в интернет-кафе на набережной и изучала сайт студии «ТиВиСтар», поэтому расписание кастингов знала наизусть. И на сегодняшний кастинг записалась по телефону, позвонив еще из Ялты. На какую роль она будет пробоваться, в какой фильм, этого Соня не знала. Да и не стремилась знать: в том положении, в котором она сейчас находилась, беспокоиться об этом было еще не время.
Она всегда была последовательна, и это всегда приводило ее к успеху.
Пока ей выписывали пропуск, пока объясняли, куда идти, девицы, вошедшие в тесный студийный вестибюль сразу вслед за нею, бросали на нее такие взгляды, словно она была проституткой, которая без зазрения совести явилась прямо в дом к честным женщинам, чтобы отбить у них законных мужей. Но на их взгляды Соне было наплевать.
Внутри студия оказалась такой же неприглядной, как снаружи. Она напоминала огромный и бестолковый ангар, неизвестно для чего разделенный на комнаты, коридоры и лестничные пролеты. В ней не было ни капли очарования, ни тени тайны. Даже какого-нибудь особенного запаха – ну, хоть клеем каким-нибудь необычным пахло бы, что ли! – здесь не было.
И народу, вопреки Сониным представлениям о киностудиях, на которых жизнь кипит ключом, тоже было немного. Какие-то хмурые рабочие возводили в большом холле какую-то конструкцию. Соня решила было, что это декорация, но, присмотревшись, поняла, что наверняка этого не скажешь. Точно так же можно было бы предположить, что рабочие строят самые обыкновенные леса для покраски стен.
Из имевшегося на студии немногочисленного народа три четверти составляли молодые женщины. Они были совсем другие, чем те, что пришли на актерский кастинг. В этих, что сновали туда-сюда по коридорам и лестницам, не было ничего эффектного – ни в одежде их, ни в том, как они были накрашены. Да они и вообще, кажется, не были накрашены и выглядели так, что Соня снова почувствовала себя проституткой, на этот раз из-за того, что у нее на губах помада, а на ресницах тушь. Была в каждом движении этих молодых студийных женщин такая уверенность в каждом своем движении, какой Соне до сих пор не приходилось видеть.
Они