в последнее время проблемы с поиском провизии. Собственно, поэтому все были в шоке, когда я добровольно отдал им припасы.
Когда молодые вошли за нами, старший отдал девушкам банки консервов и что-то им сказал. Они кивнули, и, как я понял, принялись за готовку еды, так как они положили банки на стол и скинули с себя броню. Одна из них достала кастрюлю, начала наливать воды из какого-то крана, другая открывала консервы специальным инструментом.
Парни тоже поскидывали броню на пол и, отойдя в сторону, недовольно поглядывали на нас со старшим. Он же в это время пригласил нас на полукруглый диванчик с небольшим столиком, а когда я сел на другой конец дивана и взглянул на их командира, уже вовсю заинтересованно разглядывал нас, не произнося ни звука.
Я не отставал в этом деле и рассматривал его серьёзное морщинистое лицо, на удивление гладко выбритое. Хоть он и наставил на нас «покерфейс», но строгим всё же не выглядел. Его лицо с густыми бровями, тронутыми сединой, вполне можно назвать добродушным.
После пары минут гляделок я, приподняв бровь, подтянул к себе рюкзак и, чуть усмехнувшись мужику, вынул оттуда еще двенадцать банок консервов. Старший заулыбался и загорелся, как рождественская ёлка. Он сжал кулаки обеих рук, приставил их к груди и, склонившись, начал говорить какую-то тарабарщину. А когда он закончил, девушки с благодарным видом забрали остальные банки.
Нужно было с чего-то начинать знакомство, поэтому, тронув себя за грудь, я сказал:
– Маруся.
Мужик понял, что я имею в виду и, повторив мой жест, ответил:
– Аяронт.
Наше знакомство длилось с полчаса, пока мы пытались выговорить имена друг друга. Так как опыт в различном произношении у меня был громадный, мне ничего не стоило выговорить его имя. А вот с именем моего носителя вылезли проблемы. Аяронт просто физически не мог ровно произнести «Мару́ся», у него получалось только «Мару-и-ся», в итоге мы просто махнули рукой и остановились на сокращении «Мару», так как «Руся» он произносил тоже «Ру-и-ся».
Затем пришло время для изучения имён остальных членов команды. Девушек звали Пэи и Рауи, а парней ‒ Дзонт и Рабат. Произношение было нетипичное, какая-то ядерная смесь китайского и немецкого – грубость и проглатывание звуков. Но для меня, в принципе, ничего сложного. И, пока произносил всё это сам, я также заставил делать то же самое Русю, чтобы она равномерно и одновременно со мной осваивала их язык.
А когда мы сели есть суп из приготовленных консервов, первые десять минут я практически ничего не смог добиться от ребят, так как они за обе щеки уплетали суп, вылакав по две порции. Но надо отдать им должное ‒ они грамотно усваивали пищу, тщательно пережёвывая даже мельчайшие зерна бобовых и кукурузы. Видно, с голодом они знакомы не первый раз.
Но когда все от пуза наелись, девушки принесли всем воды, а я продолжил расспросы, в силу своих возможностей. Поначалу это было неимоверно глупо. Взяв какую-то исписанную голубоватую бумагу, что лежала на том же соседнем столе, что и