и времени, необходимого, чтобы доехать из некоего места до места преступления. Делал он это, чтобы доказать невиновность своего подзащитного, делал старательно, отмеряя версты, сажени и временные отрезки: «От завода до паровика две версты – полчаса; от паровика до Николаевского вокзала три перегона – сорок минут, от Николаевского вокзала до Адмиралтейства один перегон – пятнадцать минут…» и т. п.
П. Сергеичу показалось, что говорил защитник торопливо и возбужденно, при этом интонацией уравнивая скучные расчеты с критикой обвинения и предостережение от осуждения невиновных. Все это не понравилось П. Сергеичу, равно как и другим зрителям этого судебного спектакля, его коллегам. По мнению корифеев судебной риторики, защитник только запутал всех присяжных и направил их мысли в другом направлении. Но! «Ошибки эти, впрочем, не имели последствий: подсудимые были оправданы», – сообщает П. Сергеич.
Что это означает? Подтверждается вывод, который сделал и я после сотни судебных речей в виртуальном суде перед телевизионными присяжными: что конкретно из твоей речи произведет на них впечатление, ты никогда не узнаешь заранее! Управлять этой дюжиной – очень сложная наука. Вспоминается один американский судебный сериал, «Закон Хэрри», о пожилой исключительно порядочной даме-адвокате, которой авторы сериала противопоставили героя-антипода, адвоката-выскочку, хоть и немолодого, но очень яркого юриста, играющего на публику, любящего громкие процессы, обожающего пресс-конференции и присутствие прессы в своих судах. Притом все это было показано так гротескно, что поневоле задаешься вопросом: как этот адвокат может выигрывать дела, он же клоун?! И тот же примерно вопрос задала ему героиня сериала: «Зачем тебе, такому умному (а он и правда далеко не дурак был по сценарию), вся эта мишура, эти спецэффекты перед публикой, зачем эта клоунада перед присяжными? Ты ведь и так можешь выигрывать дела, слыть умным и успешным адвокатом, а не циркачом?»
Адвокат (звали его, кажется, Джефферсон), ответил поучительной историей: «Когда я только начал заниматься адвокатской практикой и вел свое первое дело перед присяжными, от волнения у меня разболелся живот. Сидя на своем месте, я расстегнул брюки, чтобы, пока сижу, стало легче. А когда настала моя очередь выступать, я забыл об этом, встал, и брюки свалились почти до колен, показав мои трусы в цветочек. А присяжные – засмеялись. И пока я, застегнувшись, говорил свою речь перед ними, они улыбались и кивали благосклонно головами. И я выиграл дело! И вот с тех пор я каждый раз пытаюсь заставить их улыбнуться… Каждый раз, можно сказать, я снимаю штаны.»
Конечно, снимать штаны перед присяжными – это гротеск. Но и пример того, что в своей речи вы должны быть, как минимум не скучным и лучше всего заставить присяжных улыбнуться, как бы это ни было трудно в кровавом деле. Как это сделать – каждый решает сам, в зависимости от обстановки. В деле об убийстве матери и двух маленьких деток не до улыбок. Но мне удавалось заставить присяжных улыбнуться, это увеличивало шансы