осязаемым. Я ощутила металлический привкус крови во рту. Меня трясло от тысяч прикосновений маленьких молний, которые пульсирующими цепочками шли от старухи, потерявшей очертания фигуры, ко мне. Кажется, я повисла в воздухе. Внизу живота загорелся огонь и, поднявшись к груди, пробился через кожу наружу, озарив всю комнату яркой вспышкой. Я начала задыхаться и кашлять, по инерции прижимая руки, ставшие огромными, к горлу. Застрявший в нем ком давил и разрастался. В испуге, потеряв равновесие, я упала обратно на кровать… Слепящая белизна вокруг, исходящая из моего солнечного сплетения, резко сменилась ночной тьмой. Старуха рухнула на меня мертвым грузом. Ее нечеловечески чудовищный вес продавливал мою грудную клетку. Я беспомощно хватала ртом воздух, но, кажется, он совсем не доходил до легких. Ведьма впечатывалась в меня все сильнее, пока мои органы не расплющились, а дракониха, став подобной призраку, начала впитываться в мое тело. Я потеряла сознание.
Был полдень, когда меня разбудили мужские разговоры на опушке. Удивившись одному факту, что жива, я подскочила с кровати. Нога не болела. Ничего больше не болело. Драконихи в комнате не было. Анника тоже отсутствовала. Неужто приснилось?.. Я сорвала с крючка платье, быстро натянула его на себя и подошла к открытому окну, прислушиваясь.
– А я говорю, крышу снимать нада, шоб дух ведьминский по лесу не шастал!
– А кровельщику кто работу оплачивать будет? Я, штоле? В казне городской каждый медяк на счету! Пущай сама и хоронится, ведьма проклятая! Тьфу-тьфу-тьфу, храни Господи!
Невидимые моему взору собеседники явно не сходились во мнениях.
– Тогда за бутылку самогона мужиков местных подрядить, шоб до заката доски поснимали и дух ейный поганый выпустили! А тож повысосет нас, окаянная! – причитал голос, показавшийся мне знакомым.
Второй, который по смыслу разговора принадлежал городскому старосте, продолжил:
– Бутылку поставлю. Собирай мужиков.
– Дак пять бутылок надыть! Каждому – шоб не возмущалися! Избу ведьминскую оно, знаешь, как страшно трогать! Того гляди упырь из-под пола выскочит и поминай как звали! Не всякий на дело эдакое поганое согласится! – давил второй, внушая старосте, что без пяти бутылок самогона угроза быть съеденным нечестью многократно возрастает.
– Будет тебе пять бутылок. Но больше не проси! – договорившись с местным любителем выпивки, староста удалился. Мужик прошел под окном, причитая на ходу:
– А шо я? Я для себя, штоле? Я ж мужикам! Для отваги пущей. Хату ведьминскую разбирать – это не корову доить… – я быстро присела. С обратной стороны окна бодро трусил Вражок. Старостиным собеседником оказался Яшка.
Дождавшись, когда Яшка скроется из виду, я вышла из избы. Гнетущий страх перед встречей с драконихой заставлял притаиваться. Я на носочках прокралась во двор и обнаружила там Нага, который чистил коня.
– Доброе утро, – шепотом поздоровалась я. – А где старуха? – на текущий момент это был