отряхнула платье, подобрала стилет и папку. И сказала:
– Здорово!
Раздался свист городского стражника, и девушка предложила:
– Побежали?
И они побежали. В разные, увы, стороны.
Имена друг друга узнали они потом – между прочим, благодаря магистру Рейнхальду. Он постоянно выводил молодых некромантов, вчерашних семинаристов, в свет. Весь светский прием Мартин простоял за спиной магистра, переминаясь с ноги на ногу и вздыхая. Пахло лавандой и свечами – богатеи избегали простонародных светильников, которые способны служить очень долго – днём вбирая солнечный свет, ночью его отдавая. Свечи казались им более изысканными. Ну да в каждом доме, как известно, свои тараканы. А потом появилась она – Маргарита. И он сразу её узнал, конечно.
Нет, не так… Она давно уже была на приеме, но стояла, заслоненная от Мартина спиной жреца, одетого во все белое. Так жрецы одевались только в Айзакане. Одежда могла быть любого покроя, но всегда белая. Никаких узоров и вышивок, ничего. Эуропейские жрецы носили долгополые рясы, похожие на парадные мантии магов. Когда-то магия и вера шли рука об руку, Хозяин и Хозяйка не делили своих детей на способных к магии и не способных. С тех пор много воды утекло. Мартин слушал, как девушка смеется, пока магистр не повернул к нему скрытое белой маской лицо. Сверкнули аметисты в уголках закрытых глаз.
– Прогуляйтесь по залу, Хагал, заведите знакомства. Вы своей мрачной громадой за моей спиной мешаете интегрировать тёмных в общество.
Мартин послушался. В ту пору он, рано повзрослевший внешне, был сущим ребенком – вырванным из своей среды и отправленным учиться. Науки поначалу давались ему нелегко, но упорство и трудолюбие приносили свои плоды. Некроманты нужны были в большом количестве, и потому шестилетние курсы семинарии при ордене сократили до четырёх лет – остались только магические дисциплины, занятия по грамматике и основы вычисления. Исключительно для того, чтобы молодые подмастерья не писали совсем уж безграмотных отчетов. А ведь когда-то семинаристы изучали и историю, и философию, и иностранные языки, и вычислительные науки, изучали движение звезд, многообразие живых существ. Новой поросли некромантов предстояло бы стать компанией неотесанных деревенщин, но лорд Рейнхальд боролся с этим, как мог. В том числе и таская семинаристов и подмастерьев по светским раутам и отправляя их в свободное от напряженной службы время то в театр, то в библиотеку. Они ворчали, но слушались.
Мартин послонялся тогда по залу, украдкой достал из кармана записную книжку, записал произнесенное магистром новое слово, чтоб не забыть посмотреть в словаре его смысл, о котором он, впрочем, догадывался. А затем направился к так заинтересовавшей его девушке, всё ещё беседовавшей с айзаканским жрецом.
– А разве это не багрийский царь сказал: «Этот год был сложен и плодотворен, и наступающий будет сложным. И плодотворным».
Жрец рассмеялся.
– Я достаточно близок