о подвигах которых отец с таким уважением писал в книге «На берегах
Южного Буга». Да, это была большая война. И «Литературка», которую возглавлял фронтовик Константин Симонов, плохо выступила. Поддержал он ту сторону конфликта. Почему? Я мал был, многого не понимал, всё знаю уже по рассказам. А в нашей большой квартире просто проходной двор был, люди приезжали и жили, потому что в Виннице и в Киеве их бросали в застенки.
– Отец рассказывал вам что-нибудь такое, что не вошло в книги?
– Ну, к примеру, был такой день, который он всегда считал своим вторым днем рождения, когда спасся вопреки всему.
– Может, день, когда его, тяжелораненого, вынес из боя чемпион СССР по боксу Королев?
– Нет. Королев спас его в первом отряде – «Митя». А это случилось уже во втором отряде «Победители», когда папу ранили. И хотя отмечали всегда как день рождения настоящую дату – 22 августа, о совсем другом дне отец вспоминал часто.
Он всерьез занимался литературным писательским трудом. Сидел, печатал на машинке как раз книгу «На берегах Южного Буга». И я почему-то рано научился читать. Ходил гулять в Пушкинский сквер и видел бегущую строку над одним из зданий. Спрашивал, что за буквы, мне объясняли, и как-то неожиданно прочитал то, что бежит. На меня посмотрели удивленно. Мои успехи в чтении бегущей строки на «Известиях» решил продемонстрировать папе. Он пошел со мной, я начал читать. Очень бодро прочитал первые бегущие буквы «Три кота» и, довольный, обернулся. Папа меня поправил – не «Три кота», а «Трикотаж». Не хватило терпения дождаться последней буквы слова, если и так всё понятно. А что такое трикотаж, я и представить не мог, мне начали объяснять. Все равно ничего не понял.
Отец спросил: кто научил читать? Взрослые, со мной гулявшие, этим не занимались. И я, совсем ребенок, вроде как подчитывал книгу «На берегах Южного Буга», которую давал мне отец. Я еще помню, там есть глава «Волк в овечьей шкуре». Спрашиваю: пап, что это, как понять? Он говорит: такое есть выражение. Объяснял популярно, что это предатель притворяется, прикидывается.
Как-то маленьким гулял во дворе и встрял в какую-то передрягу: за кого-то заступился, подрался, пострадал, но победил. Мне это показалось по-детски необычайно важным, пришел домой взбудораженный и подробно рассказал папе все перипетии, запросив его оценку. Папа сказал, что, во-первых, я поступил благородно, заступившись за кого-то, а во-вторых, я поступил нехорошо, потребовав за это похвалы. Другими словами, но смысл таков. Я это запомнил на всю жизнь. Очень часто, уже будучи взрослым, встречал людей, которые были благодарны отцу за его помощь. Никто об этом не знал, даже мама. Он мог помочь устроиться на работу, подбросить денег, дать полезный совет. И никогда это не афишировал. Не принято это было у нас дома.
Хотя существовали некие сложности, о которых в семье волей-неволей говорили. Кого-то из знаменитых людей, писавших о партизанах, о подполье, принимали в члены Союза писателей… а отца – нет.
– Непонятно, почему.
– Действительно