на все вопросы политической, общественной и международной жизни… Кроме военных в Академии должны изучаться и общеобразовательные, специальные и философские науки…».
Если точнее, то в новой военной академии планировалось изучение стратегии и философии войны, тактики всех родов войск, военной психологии, истории военного искусства, истории Великой (Первой мировой) войны 1914–1918 годов, военной географии, администрации и еще тринадцати предметов, включая вопросы мирового хозяйства и один, но обязательный иностранный язык (вероятного противника): немецкий, японский, английский или французский. Разумеется, теория должна была сопровождаться насыщенным курсом практических занятий, а общий курс обучения был рассчитан на три года. При этом в наборе осени 1919 года числилось 24 слушателя с высшим образованием, а с низшим и средним – 80, и, разумеется, планы оказались бесконечно далеки от реальности.
Слушатели, только что приехавшие в столицу с фронтов, практически полностью игнорировали свои обязанности, прежде всего по теоретическому изучению дисциплин, и если приходили на занятия, то в основном на практические. «Ни в одном военном учреждении я не видел такой слабой дисциплинированности, как в академии», – отмечал ее комиссар в декабре 1919-го[84] – именно в то время, когда там должны были учиться наши герои.
То, что в Академию Генерального штаба был направлен не только Владимир Воля, но и его зять Георгий Голубовский, является еще одним свидетельством того, что после возвращения из Одессы семья не распалась, она продолжала свою одиссею по фронтам Гражданской войны, и, похоже, в расширенном составе. В Москву Ревзины – Голубовские ехали долго, и в воспоминаниях – весьма своеобразных, ибо записаны они были позже на допросе в Московской чрезвычайной комиссии (МЧК), ни Жорж, ни Люся Владимира Волю не упоминают ни разу. Но они вообще старались не акцентировать внимание следователя на родственниках и сложных связях, опутавших эти семьи. Однако известно, что в столицу Голубовские добирались через Брянск, и на одной из станций, не доезжая до этого города, к ним в вагон подсели еще два человека. Ольга потом будет рассказывать, что это произошло без нее, пока она выбегала на станцию за кипятком для чайника, но это не так уж важно. Важно другое: как минимум одного из этих людей она знала раньше, по работе на екатеринославском заводе, а ее муж знал обоих[85]. Он же – Георгий Голубовский познакомил новых попутчиков с еще одной женщиной – сестрой милосердия, добиравшейся в столицу с фронта (служила с ними?). Звали ее Александра Григорьевна Ратникова, и Георгию Григорьевичу она приходилась родной старшей сестрой, а в дальнейших событиях ей предстояло сыграть особенную роль.
Глава пятая
Дух разрушающий
И еще не весь развернут свиток, И не замкнут список палачей: Бред разведок, ужас чрезвычаек — Ни Москва, ни Астрахань, ни Яик Не