сейчас нужно было обдумать слова сержанта. Я уверен, что не знаю, как они воюют, я вообще ничего не знаю. И поэтому я не могу командовать подразделением и подняться выше по иерархии. Пока нужно быть проще. И не высовываться, а еще нужно учиться и быстро, от этого зависит моя жизнь.
Наметив ориентиры, расслабился. Я до сих пор ничего не понимал, но уже знал, что мне стоит делать дальше и это хорошо. Перевернул одежду другой стороной, и опять же расстелив ее на траве, уже хотел было отдохнуть.
Но мне не дал этого сделать громкий смех. Нет, шума на пляже было много, но это был определенный смех, его обычно называют гогот. Сержант с капралом обсуждали что – то с вестовым, прибежавшим из города, поэтому были далеко. Видимо поэтому кое – кому захотелось развлечься.
Сцена, которую я увидел, сразу начала меня выводить из себя. Я увидел как парень лет шестнадцати, худой и щуплый как девчонка, пытался отвоевать свои штаны у здорового бугая, коренастого, с руками до колена и неухоженной бородой.
Еще в армейке я такое не любил, и если кто – то делал из себя великого деда, приходилось успокаивать, благо навыки были. Из – за этого меня кое – кто не любил, но это не так фатально как кажется, зато отстоял свои принципы. Поэтому, недолго думая, одним движением встаю и подхожу к месту действия.
Рядом сидящие с такими же уголовными рожами весело смеялись и улюлюкали. Многие просто отворачивались от этого некрасивого действия. Уроды. Только сидит какая – то четверка, и явно непреязненно смотрит на происходящее. Вот кто уже служил, сразу видно – собрались и давно готовы к выходу. Трое смотрят на того, что в центре, видно ждут команды. А, черт с ними. А парень – то молодец, не сдается, вон под глазом уже синяк, но держится и своего не отдает, я б наверно так не смог.
Не говоря громких слов, молча подхожу к бугаю и делаю мощный правый боковой в челюсть, да так, что того уносит на метра два назад. Ватага, человек пятнадцать, замолкает.
– Вы что, твари, вообще поофигивали, – говорю я на русском, родная речь заставляет быть уверенным в своих силах. – Вам делать нечего? Решили над пацаном поиздеваться? Может кто – то надо мной поиздеваться хочет? Выходи по одному.
Заговорил первым тот, что сидел посередине, видно главарь. Не здоровый, можно сказать худой, но жилистый.
– Да ты сам, парень, молод еще, чтоб такие дела без взрослых решать, ты думаешь, что накричал на обозника, да с тобой сержант лично перетер, дак ты тут порядки свои наводить будешь, – медленно вставая, начал он. – То, что ты Жмыха вырубил – это молодец, силен, но что ты один против семнадцати сделаешь. К тому же Жмых – мой человек и тебе придется ответить.
Я уже начал прикидывать, кому куда вдарю, и даже пожалел немного о своей браваде, когда справа от той подготовленной четверки послышался голос:
– А с чего ты взял, Хорек, что один против семнадцати, а не шесть против тринадцати? С таким счетом тут еще вопрос – кто с кем, что делать будет, – уверенным голосом сказал главный из четверки.
– Да