уже никому
в двойную молчащую тьму:
тому,
кто с тобой,
кому улыбается младенец слепой,
кто путешествует налегке
и держит сокровище в кулаке.
Перед ним склоняются небеса, как говорит поэт.
Я видел другое: как брызнет свет
утром в прохладный двухсветный зал,
как бы пустой вокзал.
Свет на погасших экранах: не изнутри – извне.
Я удивился вспыхнувшей новизне,
словно рывком отвалили валун от глаз
или ладонь разжали —
а там алмаз.
Сколько нас! —
плотный, горячий кристалл:
голос на голос, ветвленье куста.
На незанятом стуле, простая на вид,
закрытая книга – и она звенит.
Ростислав Амелин
Иван Кощеев
Иван Кощеев
Я сейчас сижу на инвалидном кресле.
Нет, не навсегда. Надеемся, поправлюсь!
Время что-то лечит, что-то – отбирает,
Стоит многих средств. И не стоит на месте.
Никогда не знаешь, что конкретно будет.
Хоть ты предсказатель. Хоть ты экстрасенс, блин!
Нужно с этим жить. И не молить о ЧУДЕ.
Чудо происходит там, где не предскажешь.
«Сотню раз подумай, прежде чем ввязаться!»
Говорил мой папа. Я большой, не слушал.
Я бы и сейчас все сделал точно так же,
Если бы Господь вдруг дал туда вернуться.
Я пока без дела, без коммуникаций,
Времени в обрез. И в то же время пропасть.
Можно так сказать: Сезон воспоминаний.
Их сегодня столько, что какой-то ужас.
Хочется спросить: когда все завертелось?
Кажется, недавно, в XXI веке,
Но по сути дела это лишь поверхность —
Все уходит в древность. В местные легенды.
Я такое видел, что представить трудно!
Был рационален, был здоровый скептик!
Но теперь надеюсь, что случится ЧУДО.
Расскажу лишь правду. Не поверят – пофиг.
Мертвая змея
Как бы мне хотелось все начать сначала.
Но проблема вот в чем: я всего не помню.
Это не специально – как сказала мама,
Я почти что в норме, раз уже не в коме.
Есть такие вещи, в них поверить страшно.
Чтобы объяснить их, нужно много текста.
Чтобы он шел легче, нужно больше шуток.
Шутки я шучу, но не всегда удачно.
В общем, я начну, а вы себе представьте:
Метры паутины, пот из каждой щели,
Голова в огне, вообще не помню, кто я!
Непонятно где я – я в какой-то шахте!
Документов нет. Рука покрыта сранью,
Что за срань, не знаю. Ни часов, ни денег.
Странно, что в тоннеле не было обвалов,
Как и явных трещин, как и битых балок.
Выглядел он новым. Что и для чего он,
Так и не узнаю – это вам не телик.
Снова странно: гвозди. Путь был заколочен.
Дверь не поддавалась. Молоток был рядом.
Наконец,