неохотно приблизился к входной двери.
– Меня зовут Тимоти Фишер, у вас зарезервирована комната на мое имя!
Жестом он велел мне подождать, пошел проверить регистрационные записи и в конце концов открыл дверь и дал мне ключ от комнаты.
– Номер триста семь на втором этаже, – сказал он с сильным мексиканским акцентом.
Я поспешно добрался до комнаты, залитой резким холодным светом, который я сразу же погасил, предварительно включив ночник у изголовья кровати. Оранжевые стены в стиле семидесятых, на полу коричневый ламинат. Сильный запах дезинфекции из ванной комнаты.
Это напомнило мне сцену в одном из моих романов: герой, художник-миллионер, согласился помочь полиции в расследовании дела, в котором он невольно оказался замешан. Он был вынужден отправиться в путь, и ему пришлось останавливаться в захудалых мотелях, которые для него снимала полиция, в то время как он привык к роскоши самых знаменитых отелей мира.
У меня хватило сил лишь поставить будильник на телефоне и снять обувь; и я рухнул на кровать, не снимая одежды, спеша отключить сознание, чтобы скользнуть в бездонные и таинственные пучины собственной души.
7
– Возможно, у меня есть зацепка!
Гленн Джексон подскочил на месте и поднял взгляд на Роберта Коллинза, который ворвался в кабинет, распространяя вокруг атмосферу стресса.
Солнце едва просачивалось сквозь тучи, собравшиеся над штаб-квартирой ФБР в Вашингтоне, и плохо выспавшийся Гленн не был готов воспринимать такой напор с самого утра.
Коллинз сел на стол напротив него и скрестил руки на груди.
– Ниточка слабая, но ухватиться можно, – сказал он. – И есть надежда размотать весь клубок.
– Не садись так, Роберт. Ты забыл, что уже сломал один стол?
– Я нашел связь между двумя башнями.
Гленн поднял бровь и откинулся назад в своем кресле:
– Ладно, убери свой зад со стола и рассказывай.
Как обычно, Роберт проигнорировал его просьбу. Гленн часто спрашивал себя, почему его заставили работать с коллегой, который совсем не уважал его мнения.
– В обеих башнях размещались большие финансовые конторы, инвестиционные фонды. В обеих, ты слышишь меня? Не удивлюсь, если мы имеем дело с революционером-антикапиталистом. Типа, готов на все, чтобы разрушить систему.
Гленн поморщился:
– Не чувствую…
– От нас требуется не чувствовать, а думать.
Задетый за живое, Гленн не ответил и постарался глубоко дышать, чтобы сбросить напряжение. Он запустил руку в пакетик с шоколадно-зефирными мишками и отправил одного в рот. Тающий сахар немедленно принес ему чувство облегчения. Не очень-то хотелось нервничать с самого утра.
– Если ты в этом убежден, – сказал он, – тебе надо лишь установить наблюдение за всеми финансовыми фирмами.
– Я, разумеется, подумал об этом, но есть небольшая проблема.
– И какая же?
– В этой стране столько же финансовых контор, сколько пиццерий в Италии.
– Хреново.
– Ну да. Во всяком случае,