х интригах. А слава победителей конкурса принесла нам сразу много сложностей. Нас попытались, говоря простым языком, купить. Три большие компании предлагали нам золотые горы, отличные перспективы и полную потерю самостоятельности. Мы это понимали, как понимали мы и то, что настал момент принимать судьбоносное для всех нас решение. Внутри команды наши мнения, тем не менее, разошлись. Одних вполне устраивал гонорар, других – возможность профессионально шагнуть на совсем другой уровень, но некоторых все же смущало то, что мы переставали быть самостоятельными в своих креативных методах и подходах. К такому мы готовы не были. Но решение все же нашлось. Я записала все «за» и «против», а также неизменные условия работы, которые оставались незыблемыми для нашей группы единомышленников. Из этой моей записки сформировался впоследствии наш общий командный меморандум, который мы и предъявили потенциальным работодателям. Начались трудные переговоры. Многое из меморандума пришлось отстаивать практически с боем, от некоторых пунктов мы в дальнейшем все же отказались. Но главное, что нам удалось отстоять, это наше обособленное внутрикорпоративное существование и участие только в тех проектах, которые мы делали полностью от начала и до конца. При этом мы сами решали, участвовать ли нам в данном проекте или нет. Если нас не устраивало что-то, мы могли отказаться, и руководство вправе было отдать проект другим исполнителям. Это была наша победа. В результате, мы целиком, всей командой влились в крупный холдинг, объединяющий четыре компании. Я нигде, пожалуй, не встречала таких преференций для целого отдела. Но и ответственность, которая на нас ложилась, была просто огромной. Но в свои силы мы верили. Правда, почти всегда находились в стрессовом и авральном состоянии. Но все мы к этому уже привыкли и не волновались по этому поводу. Уже два проекта были нами успешно завершены. Заказчики остались довольны, гонорары получены и уже большей частью потрачены. Сейчас на завершающем этапе находился наш третий проект, который пока шел ровно, не предвещая никаких затруднений.
Несмотря на то, что команда у нас сложилась сплоченная и профессиональная, мы не дружили вне работы. Не знаю, с чем это было связано, но за рамками рабочего времени мы практически не общались. Может, это было правильным. Мы и так проводили на работе большую часть времени. Так что друзей на работе у меня не было, правда, и вне работы тоже. Самое поразительное, у меня не было даже молодого человека, то есть я ни с кем не встречалась. Это у всех вызывало недоумение, так как я была недурна собой, хорошо одевалась, работала в приличной компании, занимая там довольно высокую должность, соответственно, зарабатывала достаточно. Но, видимо, к личной жизни все это не имело никакого отношения. Конечно, романы у меня были. Но я не влюблялась. Ни в одного из… Объяснить я этого не могла. Никогда и никому. Флирт был, цветы, рестораны, постель – все это было. Не было только любви. Поэтому мне достаточно быстро надоедали ухажеры, и я прекращала общение с ними. Правда, двое мужчин все же в моей жизни присутствовали уже длительное время. И с обоими из них у меня сложились довольно странные отношения. Один мне приходился «другом». Просто он сам назначил меня своим другом, вернее, подругой. И я исполняла для него роль жилетки или мамки-няньки. Не могу сказать, что эта роль меня устраивала, но я почему-то по-матерински тепло относилась к этому гадкому утенку по имени Александр. Правда, все его, неизвестно почему, называли Сашком. Мы познакомились с ним на вечеринке наших общих знакомых в ресторане, где оба были слегка навеселе, мягко говоря. Он находился в компании сразу нескольких девиц. Меня он взял в оборот и тут же назначил в свою свиту главной. Позже мы всей толпой поехали к нему домой продолжать отмечать сие событие. Сашок все время находился не один. Он просто катастрофически боялся оставаться наедине с собой. Просто не мог. Поэтому в его доме все время находились какие-то люди, в большинстве своем это были девицы, не всегда хорошо ухоженные и не очень умные, но довольно хитрые и предприимчивые. Потому что у Сашка всегда были деньги, и он был щедрым, если не сказать расточительным. Он то ли не знал цену деньгам, то ли они действительно для него ничего не значили. Так вот сложилось, что я стала приглядывать и за ним, и за его кошельком, пресекая попытки девочек выманить у него хоть какую-то сумму. Сколько раз я пыталась ему объяснить, что до добра это не доведет, что когда-нибудь его ограбят его же гости. Но он меня всегда выслушивал, соглашался, даже плакал иногда, но затем все начиналось снова. Сашок был полноватым, не очень красивым, но очень обаятельным, веселым балагуром. Вокруг него всегда слышался смех, тусовались люди, нужные и не очень, девицы с неясными намерениями, и я, которая вносила хоть какой-то порядок и стабильность в эту сумятицу. Ему, похоже, такая жизнь нравилась. Иногда он звонил и приглашал меня на очередную тусовку, я отказывалась, но каждый раз он меня уговаривал, давил на жалость, просил не оставлять его наедине с этими кобрами, это он о своих девицах так, просил приготовить ему домашнего супчика и котлет. Это был его обычный набор просьб, сопровождающийся всхлипами и уверениями, что только я могу весь этот балаган прекратить. Я знала, что это только слова, но мне действительно становилось его жалко, и я снова и снова ехала к нему. Это был целый спектакль, который мы все неизменно разыгрывали. Несмотря на кажущуюся его безответственность