фуражкой-каской-пилоткой.
Стоило развеяться химическому туману и успокоиться морю, сглотнувшему все до единой капли мучнистого горячего дождя, моряки, сделав замеры показателей среды в квадратном столбе полигона, дождавшись прилетевшую с материка группу поддержки вертолётов, сделали полный вперёд. Вертолётчики, совершив несколько облётов вокруг баржи, не обнаружили никаких признаков жизни на палубе. Зато они сумели зафиксировать несколько овальных отверстий, из которых поднимались сизые змейки дымков. Баржа остывала или, наоборот, готовилась взорваться? На этот вопрос ответили термодатчики, температура корпуса стремительно понижалась, убегая от первоначальных 90 градусов по Цельсию к температуре окружающей баржу, взбаламученной химическими реакциями морской воды. Убедившись в отсутствии прямых угроз, на баржу отправили досмотровую команду.
Палуба баржи блестела цветом иных миров. На первый взгляд коричневая поверхность, словно облитая подгоревшим сахарным сиропом, когда на неё ступили моряки откликнулась на их появление лиловым сиянием, уходившим в корону чёрной ауры. Свечение ластилось к барже, как кот к ногам хозяина, не поднимаясь выше метра над уровнем палубы. Моряки, одетые в защитные костюмы ОЗК, шли по этому свечению, словно плыли в ведьминых болотных огнях.
Проникнуть внутрь баржи досмотровым морякам не составило труда. Те чёрные дыры, которые засекли с вертолётов, вели извилистыми, будто проеденными червями древоточцами великанами проходами на нижние палубы. Передвигаясь внутри баржи, бойцы не использовали фонари: стены излучали ту же непонятную смесь спектров нездешнего света, что и на палубе. Электронные приборы ориентации не работали, все киберпомощники людей вышли из строя. Моряки двигались наугад, совершенно потеряв чувство времени. Они не знали, сколько прошло часов или дней после их входа внутрь баржи, они перестали понимать, где находятся, в головы набивалась всякая бесформенная чертовщина мыслей. В извилистом лабиринте идентичных ходов, где на совершенно гладких стенах не было ни малейших ниш, зазубрин, сколов, трещин, а тем более дверей, отказывали органы чувств, люди чувствовали себя брошенными детьми, заблудившимися в бесконечных подземных пещерах. Кричи не кричи – бесполезно, всё равно никто на помощь не придёт.
Командир группы упорно шёл вперёд, таща за собой остальных, не отзываясь на обращения подчинённых, никого не слушая и не уговаривая. Он один из всех не потерял надежды или делал вид, что его такими штучками, как бесконечный разматывающийся под ногами клубок коридоров, не возьмёшь. Так долго продолжаться не могло, прошло бы ещё каких-нибудь пять-десять минут и нарыв зреющего бунта лопнул бы кровавым насилием и гноем паники и убийств. Командира бы смели и растерзали, выместив на нём всю накопившуюся в сердцах моряков злобу. Баржа не лучшим образом действовала на психику людей, искажая её эхом пустоты и предвестием приближающийся к ним бездны.
Повернув