нишу. Сидеть в ней можно было, только скорчившись, голову пришлось держать набок, и все равно она упиралась в грунт. Страшно неудобная поза, но это лучше, чем находиться на открытом пространстве. Эйя выставил вперед руку с камнем, больше для уверенности, чем для реальной защиты.
У дна ямы начал вспухать холм потревоженной земли. Теперь отчетливо слышалось сопение большого сильного зверя, занятого тяжелой работой, и скрип его когтей. Комья земли отлетели в сторону и как бы из ниоткуда начала появляться массивная туша. Мех зверя слабо переливался голубоватым сиянием, но, самого зверя было так много, что эльфу показалось, что в яме стало заметно светлее. Он даже смог различить мощные передние лапы с пятидюймовыми когтями. Кротилла! Эйя и не представлял, что они здесь водятся. Кротиллы были злейшими врагами гномов, потому что конкурировали с ними за подземные пространства. Причем инициаторами конфликтов были именно гномы. Когда они прокладывали шахты, то часто натыкались на выводки кротилл. Те, разумеется, не собирались покидать обжитые места и бросать накопленные запасы, и под землей разворачивались настоящие войны, которые неизбежно заканчивались победой гномов. Поэтому у кротилл не было оснований любить других существ. Ненависть к чужакам оставалась у них в крови с незапамятных времен.
Как и многие животные, которые постоянно жили под землей, кротилла был слеп. Но обладал превосходным обонянием и очень хорошо реагировал на малейшее сотрясение почвы.
Зверь выбрался из норы и некоторое время стоял неподвижно, стараясь понять, куда же он попал. Эльф замер и старался дышать через раз. Кротилла поднял морду – сверху тянуло холодным свежим воздухом, и зверю это не нравилось. Он постоял некоторое время в неподвижности, видимо, прислушивался, потом стал обнюхивать землю вокруг. Запах ему не нравился, он громко фыркал и мотал головой.
Так продолжалось несколько минут. Тяжелый смрад, стоящий в яме, был в состоянии прогнать даже такое существо, и, видимо, поэтому кротилла двинулся вперед, подошел к противоположной стенке и продолжил работу. Полетели комья вырытой земли, зверь все глубже продвигался в создаваемую им нору, в последний раз мелькнули задние лапы, и вскоре сопение затихло в глубине.
Эльф не считал, сколько просидел в своем жалком убежище, но позволил телу расслабиться, когда почувствовал, что поблизости никого нет. Он с трудом выбрался из ниши – ноги затекли и почти не слушались – и нырнул в нору, в направлении, противоположном тому, в котором кротилла развивал свои усилия.
Ползти по норе было трудно, ход то поднимался вверх, то нырял глубже. Зачем зверь его рыл, было непонятно, ведь организовывать гнездо под деревней орков не имело смысла: чувствительные к малейшей вибрации и шуму звери не нашли бы здесь покой. Может, его кто-то прогнал, и зверюга спасался бегством? Был так напуган, что рыл нору наугад, лишь бы оказаться подальше? Эйя понимал, что от выяснения ответов на эти вопросы зависит его жизнь. То ползком, то на четвереньках, он медленно продвигался вперед.
Когда