какой! Одно заглядение! Кончили фехтовать, король встает, и хоть и был всегда отъявленный негодяй, тиран, а восхищения сдержать не смог, расчувствовался, пустился в любезности и каждому жалует по три гинеи. И вот выходят они из дворца, дошли до привратника, тут мой отец и рассудил: коль скоро он, пожалуй, первый из дворян Горной Шотландии, кто представлен был ко двору и теперь проходит через эти дворцовые ворота, то не мешало бы дать бедному стражу дворца подобающее представление о шотландском достоинстве. Бросил ему королевскую награду, и те трое, что следом за отцом шли, тоже бросают гинеи. Так и вышли они из дворца, с чем пришли. Вся награда пошла привратнику. Есть, правда, такие умники, которые осмеливаются утверждать, что первым подал привратнику не отец мой, а кто-то другой, но это все вздор. Я-то знаю, что это был Дункан Стюарт. Ну а тому, кто посмеет в том усомниться, готов предложить выбор: можем драться на шпагах, можем на пистолетах. Да, вот какой был у меня отец, упокой, Господи, его душу.
– Судя по вашим рассказам, он не мог завещать вам большого состояния? – сказал я.
– Это верно. Кроме пары штанов, он мне ничего не оставил. Оттого я и поступил в королевскую армию. О, черное пятно в моей жизни, позор, тем более в то славное время. Вот и теперь, попади я в руки красномундирников, мне несдобровать.
– Как! Разве вы служили в английской армии?
– Служил. Благо вовремя стал под знамена правого дела. Дезертировал при Престонпансе[29].
Что до меня, то мне это вовсе не казалось благом. Дезертирство во время боя я считал поступком совершенно непростительным для дворянина. Но, несмотря на молодость, я был не настолько глуп, чтобы высказать Алану свое суждение.
– Да ведь вам за это полагается смертная казнь! – воскликнул я.
– Да, конечно, если меня поймают, то приговор будет краток, а веревка длинна. Но у меня в кармане лежит патент офицера французской армии. А это все-таки как-никак гарантия.
– Весьма сомневаюсь.
– Я сам иногда сомневаюсь, – сухо промолвил Алан.
– Но позвольте, как же так: вы, осужденный мятежник, дезертир, да еще к тому же служите французскому королю. Что же побуждает вас приезжать сюда? Вы искушаете свою судьбу.
– Вздор. После сорок шестого года я все время приезжаю в Шотландию и, как видишь, жив.
– Но зачем вы едете, чего ради?
– Чего ради? Как же, я тоскую по родине, по друзьям. Франция, что и говорить, страна славная, но порой мечтаешь о вереске, об оленях. И потом, у меня здесь дела. Набираю рекрутов для французского короля, а это какой-никакой, а все же доход. Но главное – это поручения моего вождя, Ардшиля.
– Мне казалось, что вождя вашего клана зовут Аппин.
– Верно, но Ардшиль – предводитель клана, – пояснил Алан, хотя едва ли это могло мне что-нибудь пояснить. – Видишь ли, Дэвид, он, человек столь высокого положения, потомок королей, с королевским именем, обречен теперь прозябать в захолустном французском городишке на положении частного лица. Он, которому