самооценку его образ грозного «двойника» никоим образом не задевает. Однако, выкристаллизовав для себя это сравнение, Русаков как-то сразу же успокоился.
Другое дело, что сам полковник вряд ли понимал, на что именно хозяин резиденции, пусть хотя бы в надеждах своих, рассчитывает, обращаясь к нему взором; на что уповает, чего конкретно добивается, а главное, как далеко готов зайти в противостоянии наглеющей «группе товарищей»?
В какое-то мгновение Бурову показалось, что генсек-президент вот-вот прервет увещевания этого «сборища путчистов» и потребует от него, как офицера личной охраны, оградить его от присутствия в резиденции людей, которых он сюда не приглашал.
Начальнику управления охраны КГБ генералу Цеханову, очевидно, почудилось то же самое; он даже приподнялся, чтобы приказать полковнику выйти, но в последнее мгновение не решился: вдруг не подчинится? И потом, это ведь начальник охраны резиденции, а значит, за полковника может вступиться Президент. Тем более что совершенно не чешется генерал-майор Ротмистров, который непосредственно курирует охрану «объекта Заря», а посему обязан был проследить, чтобы полковник ни при каких обстоятельствах в кабинет Президента в эти минуты не попал.
Так уж случилось, что в спешке все они, «москвичи», как-то прозевали Бурова, не придали значения его неспрогнозированной активности. А как же он мешал им теперь вести переговоры, придавая генсек-президенту, пусть иллюзорную, но все-таки уверенность в себе; сотворяя для него ощущение контроля над ситуацией!
– Это ведь не так просто: взять и объявить… – набрался тем временем решительности Президент, – что, дескать, «действие Конституции СССР восстанавливается на всей территории бывшего Советского Союза». Вопрос: как восстановить эту саму территорию, когда республики успели пообъявлять суверенитеты? – принялся убеждать их всех. – Вы же понимаете, что процесс этот уже пошел, и вторгаться в него чревато… К тому же должно быть согласие верховных советов республик. Это же судьбоносные решения. А как мы объясним происходящее высшим должностным лицам Украины, Белоруссии, Казахстана?.. Почему принимали решение, не посоветовавшись с ними?
– Да некогда сейчас заниматься этим, Владимир Андреевич! – еле сдерживал себя Вежинов, нервно посматривая при этом на часы, словно вопрос о введении чрезвычайного положения уже лимитируется минутами.
– Поймите же вы, – парировал Русаков, – что так нельзя поступать! Не то время, не та ситуация в стране. Своей напористостью вы все погубите. Все, чего мы достигли. Не забывайте, что мы находимся накануне подписания союзного договора, который должен восприниматься, как гарантия центра в деле перестройки всех республиканских институтов власти! И процесс этот уже пошел…
– Интересно, каким это образом мы способны «все погубить»?! – вновь ожил Банников, демонстративно пожимая плечами.
– Когда и так все давно погублено, – проворчал Вежинов.
– Наведем