И теперь я знаю, что если русские все же ворвутся на территорию Германии, вы останетесь верным фюреру до конца. Как и я[9].
– И пусть никто не смеет усомниться в этом, – сурово молвил Скорцени.
– А значит, все мы, кто предан фюреру, можем положиться на ваше мужество и ваш диверсионный талант.
– Попытаюсь не разочаровать вас, – кротко заверил его Скорцени. Он так и не определился, как ему вести себя в таких случаях, а потому, оказываясь на гребне подобной похвалы, всегда терялся.
– Для всех нас вы – образец мужества. Ордену СС повезло, что у нее есть такой кумир, такой рыцарь! И фюрер не может не понимать этого.
Вместо ответа Скорцени с уважением взглянул на Золотой крест, которым фюрер совсем недавно наградил Монке за участие в боях на Западном фронте. Это еще два-три месяца назад награждение подобным орденом кого-либо из генералов не вызвало бы у первого диверсанта рейха никакого интереса. Теперь же комдив Монке оказался одним из немногих генералов, которого после подавления заговора фюрер хоть как-то – в чине, должности или в награде – уважил.
Особенно это касалось генералов вермахта, в присутствии которых фюрер уже не раз подтверждал, как горько он сожалеет, что не подверг свой офицерско-генеральский корпус чистке, как это сделал в свое время Сталин.
Все, кто встречался в эти дни с Гитлером, знали, что у него вырабатывалось неукротимое отвращение к генеральским мундирам и фельдмаршальским жезлам. Генеральский корпус рейха приобретал в его глазах хищный облик притихшего на время террариума.
– Я решил быть там, где находятся последние из рыцарей короля Артура, – на ходу извещал высокое собрание приближающийся к обер-диверсанту и Монке бригаденфюрер Пауль Хауссер.
– С вашего позволения, – с великосветской холодностью отреагировал командир дивизии «Адольф Гитлер».
– Позволю себе напомнить, что, как всякий истинный солдат, Скорцени начинал свое восхождение в составе дивизии «Дас Рейх».
– Сам Скорцени давно забыл бы об этом, если бы вы без конца не напоминали ему, – саркастически парировал Монке, заставив обер-диверсанта мстительно улыбнуться.
– Об этом мог бы забыть кто угодно, но только не Скорцени, я, старый солдат, понимаю только так.
– Если бы такой парень, как Скорцени, – тыкал указательным пальцем в грудь своего соперника Монке, подтверждая давно закрепившуюся за ним привычку, – служил у меня, то не оставался бы до сих пор в майорах.
– Или же до сих пор ходил бы в капитанах СС. И потом, в моей дивизии он ведь только начинал свою службу, – парировал Хауссер, и лишь теперь оба они вспомнили, что при их схоластическом споре присутствует сам Скорцени. Открыв это для себя, генералы растерянно и в то же время виновато уставились на обер-диверсанта рейха.
– В дивизии кого из вас я бы ни продолжал свою службу, господа, бригаденфюрером мне уже все равно не стать, – успокоил их Скорцени.
Ни