призвать русский народ к борьбе за свержение власти большевиков, а также к борьбе за мир для русского народа. Я намерен нацелить свои усилия на прекращение кровопролитной, ненужной войны за чужие интересы. Хочу призвать народ к решительной борьбе за создание новой России, в которой мог бы быть счастливым каждый русский человек[22].
– При этом само собой разумеется, что разворачивать эту борьбу вы намерены в союзе с немецкими войсками, при военно-технической, пропагандистской и финансовой поддержке правительства рейха, – деликатно уточнил Хильгер то, на чем непозволительно забыл акцентировать внимание сам потенциальный фюрер Русского освободительного движения. И тут же капитан наполнил рюмку генерала прекрасным румынским коньяком.
Власов понял свою оплошность, смущенно покряхтел, поскольку давно отвык от того, чтобы его таким образом «подправляли», и согласился:
– Конечно, конечно. Этот союз объективно неизбежен, мы не в состоянии создать Русскую Освободительную Армию, не имея за спиной такого мощного союзника, как рейх. К тому же союзника, уже воюющего против России.
– Точнее, против коммунистических поработителей русского народа.
– Именно в этом духе я и намерен был выразиться.
– С сегодняшнего дня вы вынуждены будете представать перед нашим правительством не только как военачальник, но и как дипломат, представляющий договаривающуюся сторону, – вкрадчиво убеждал Хильгер мятежного генерала.
– Объективно так оно и получается, – окончательно смутился Власов, чувствуя, что дипломат явно переигрывает его, и что тон, которым Хильгер общается с ним, становится все более нравоучительным.
– Но в том-то и дело, что мы, дипломаты, никогда не должны полагаться на «дух» каких бы то ни было международных соглашений, если они надлежащим образом не подкреплены соответствующей «буквой», – с иезуитской вежливостью напомнил генералу сотрудник имперского министерства одну из прописных истин дипломатии. И в то же время предупреждая, что впредь следует быть внимательнее к своим формулировкам, особенно к их «букве».
В течение последующего часа они обсуждали ситуацию, которая сложилась к тому времени на фронтах; оценивали мобилизационные возможности лагерей военнопленных, из которых надлежало формировать воинские части Русской Освободительной Армии, и вырабатывали линию поведения на переговорах с Верховным командованием вермахта, рейхсфюрером СС Гиммлером, а возможно, и с Гитлером. Если только удастся пробиться к нему.
Причем Густав Хильгер ясно давал понять мятежному генералу, что переговоры эти будут нелегкими и что в становлении своем Русское освободительное движение пока еще находится в самом начале своего многострадального пути.
– Завтра должен прибыть обер-лейтенант Дюрксен из пропагандистского отдела Верховного командования вермахта. Его специально командировали сюда, чтобы он вернулся в Берлин с текстом листовки, которую вермахт