не способна. Так вот, одними из первых поселенцев могли бы стать вы, Отшельник, и госпожа Жерницкая.
– Мы… с Жерницкой? – едва слышно переспросил Орест и, пока барон держал артистическую паузу, он сидел с полуоткрытым ртом.
То, что он только услышал, показалось Отшельнику совершенно невероятным. Ему и в голову не могло прийти, что в такое адское время голова заместителя коменданта «Регенвурмлагеря» может быть занята подобными мыслями.
– Судя по всему, она могла бы стать не только вашей музой, но хозяйкой художественной мастерской, галереи и артистического отеля. Обладая конференц-залом, рестораном и всем прочим, а также соединенный с родовым замком Штуберов, этот отель мог бы стать настоящей Меккой для «странников войны», а также для людей, способных воспроизводить их жизненные пути в произведениях искусства. А почему бы не завлечь сюда ученых, занимающихся изучением психологии войн? Но, повторяю, это всего лишь философские заготовки бытия.
– В том-то и дело, что это всего лишь «философские заготовки бытия»…
11
Зомби-диверсанты преодолели последнюю линию заграждения и стали подбираться к дзотам, намереваясь забросать их учебными деревянными гранатами.
Дабы не позволить им подняться в атаку и растерзать незомбированных пулеметчиков, в роли которых пребывали выпускники разведывательно-диверсионной школы Русской Освободительной армии, Свирепый Серб прокричал в рупор, чтобы никто не смел подниматься в полный рост и не смел врываться в дзоты. Но и после этого не успокоился. Скользя и оступаясь на влажном склоне холма, он побежал к «ничейной» полосе, возникшей между выползавшими из-под «колючки» зомби-диверсантами и засевшими в дотах пулеметчиками, чтобы самим присутствием своим охладить пыл и пулеметчиков, и зомби.
– А меня не зомби-диверсанты ваши интересуют! – прокричал вслед Свирепому Сербу оскорбленный в своих лучших чувствах доктор Гамбора.
– Вот и сообщите эту важную новость Отто Скорцени! – на ходу, не оборачиваясь, посоветовал ему Арсен и громогласно заржал, предвкушая видение неминуемой расправы, последующей вслед за этим признанием вконец обнаглевшего креола.
– С какой стати?! – огрызнулся лейтенант. Всякий намек на то, что он подчинен еще кому-то, кроме доктора Мартье, которого почитал в ипостаси непогрешимого магистра вуду, Гамбора воспринимал как оскорбление. – Скорцени выполняет свое задание фюрера, я свое. У нас разные призвания, разные цели и методы. Скорцени глубоко безразлично…
– Не скажите, – прервал доктора-жреца Свирепый Серб, – он будет приятно удивлен! Но только вряд ли, после очередного приезда сюда обер-диверсанта рейха, я соглашусь зачислить вас в свою зомби-роту!
Эту угрозу лейтенант-жрец тоже воспринял как брошенную в лицо перчатку, однако реакция его Свирепого Серба уже не интриговала.
С востока донеслись отзвуки чего-то похожего на мощный громовой раскат. Но Гамбора понимал,