некогда противостоявшей. Вообще-то я был заместителем командующего фронтом, но в сложившейся фронтовой ситуации вынужден был принять командование второй ударной армией.
Однако капитана-разведчика интересовали не тонкости их диалога и не точность в выражениях.
– То есть вы готовы документально удостоверить свою личность?
– Сразу чувствуется, что перед тобой – разведчик, – едва заметно, судорожно улыбнулся Власов, ощущая в этой улыбке нечто угодническое.
Власов достал из нагрудного кармана удостоверение заместителя командующего Волховским фронтом, на котором рукой штабиста было еще и начертано «командующий 2-й ударной армией». Капитан долго рассматривал его, затем удивленно ткнул пальцем и показал Власову.
– Чья это подпись, господин генерал?
– Сталина.
– Совершенно верно, Сталина, – самодовольно подтвердил капитан. – Я запомнил ее по копиям некоторых секретных документов. Обязательно сохраните это удостоверение.
– Для чего? – удивленно уставился на капитана Власов.
– Чтобы рядышком появилась подпись фюрера, – рассмеялся тот.
– Вы думаете, что?..
– Возможно, кому-то из наших генералов удастся уговорить фюрера поставить и свою подпись, и тогда вы станете обладателем уникального документа. А пока что – прошу, – неохотно вернул удостоверение командарму. – Храните. И, пожалуйста, в коляску мотоцикла. В трех километрах отсюда вас ждет штабная машина.
– Именно меня?
– Всех остальных генералов и полковников мы уже выловили, – самодовольно объяснил капитан. – Одних отправили в лагеря, других пристрелили. Некоторые предпочли застрелиться, но таких оказалось немного. Кстати, замечу, что тех, кто пытался скрываться в селах, ваши люди выдавали сразу же, как только они появлялись на окраине какого-либо села[32].
– Это уже не «наши», это «ваши» люди.
– Согласен, теперь уже «наши», – с вызовом согласился капитан, и по лицу его конвульсивно пробежала ухмылка.
Власов затравленно взглянул на лейтенанта, инстинктивно почувствовав, что тот настроен более благодушно.
– И давно вы узнали, что я нахожусь в этом районе? – спросил он, садясь в коляску и краем глаза наблюдая, как капитан и переводчик с любопытством рассматривают подошедшую к ограде Марию Воронову. Его вопрос был всего лишь попыткой отвлечь внимание немцев от этой женщины.
– Так это и есть ваша фрау? – спросил капитан вместо ответа. Причем по-русски.
– Да, она со мной. И я очень просил бы…
– Понятно, ваша личная охрана, – скабрезно ухмыльнулся капитан фон Шверднер.
– Эта военнослужащая была штабной поварихой, – объяснил Власов, понимая, что выдавать ее за хозяйку уже не имеет смысла, наверняка германская разведка уже знала, что он блуждает вместе с женщиной.
– Для всех остальных – повариха, а для командующего… Как это у них называется? – обратился за помощью к переводчику.
– Походно-полевая