Но разве это означает, что они были взрослыми? Они то и дело принимали такие решения, от которых хуже становилось и им самим, и другим. Мир был ужасен! Войны, убийства, насилие, хищения, суициды ― вот, к чему ведет эта ваша якобы взрослость и ответственность. Нет уж, люди всегда были детьми, только раньше они были злыми детьми, которые принимали плохие решения.
– Вижу, вы хорошо учились…
Линора хотела обидеться на снисходительное замечание собеседника, но не успела, поскольку тот продолжил.
– Думаю, дело в том, что люди в прошлом были ничуть не более свободны, чем мы. Пожалуй, даже менее. Тяжелые условия жизни не оставляли им не только выбора, но даже времени и сил, чтобы задуматься о том, чего бы они хотели.
Разговор захватил Линору полностью. Увлекшись спором, они незаметно перешли на «ты».
– Лео, а как получилось, что ты попал сюда? ― решилась спросить Линора и тут же испугалась, что вопрос может оказаться болезненным для нового приятеля. Впрочем, в том зазеркалье, где они все оказались, кажется, уже не могло быть ничего слишком личного. ― Неужели изучение истории так критически понизило уровень твоего счастья, что не нашлось другого выхода, кроме клиники?
Взгляд Леонардо остановился на дальней точке где-то за плечом Линоры, а на лицо легли резкие тени.
– Меня предала жена.
– Что? ― Линора опешила. ― Как это ― предала?
– О, ну она, конечно, так не считает. Думаю, у нее ни на секунду не возникло сомнений в том, что она поступила единственно правильным образом.
– Вы давно женаты?
– Около тридцати лет. Двое детей: Макс и Диана. Они уже совсем взрослые, живут отдельно. Как-то они пришли к нам в гости, на мой день рожденья. Мы сидели за столом, разговаривали… И вдруг я задумался: а что есть в моих детях от меня? Ну, кроме генов, конечно. Какие взгляды я в них вложил, чему научил?
– И чему же?
– Да ничему, конечно, ― Леонардо слегка дернул плечом. ― Более того, я вдруг понял, что вообще плохо представляю, что за люди мои дети. Нет, у нас, конечно, нормальные отношения. Но, пожалуй, отношения с Вайбергами, с которыми мы играем в гольф раз в месяц, у меня не хуже. Во всяком случае, об их взглядах и образе мыслей я знаю примерно столько же.
С этого момента я всерьез заинтересовался историей семейных отношений. Стал много читать о том, как люди жили раньше. Я понял, что, с одной стороны, в семьях было много конфликтов, драмы и даже насилия, с другой стороны ― отношения были куда более близкими, чем сейчас.
– Не понимаю. Звучит как парадокс.
– Так и есть, ты верно подметила! Настоящий парадокс, ― оживился Леонардо. ― Человеческие отношения очень парадоксальны. Я предположил, что близость и познание другого человека невозможны без конфликта. И я решил проверить это.
– Ты начал ссориться с детьми? ― удивилась Линора. Сама идея показалась ей абсурдной.
– Не с детьми. Ссориться со взрослыми детьми по меньшей мере странно ― они живут своей жизнью. Нет, я взялся за Эмму.
– Эмма