как у большинства людей. Но все мысли были заняты материальным, в них не было места Душе. И даже когда ход событий толкал к тому, чтобы человек задумался о духовном, тело подчинялось только примитивным потребностям. Душа устала от ощущения полного сиротства.
– Прости, – тихо произнесла Душа и, отвернувшись от туннеля, плавно полетела к Реке и пересекла ее, уронив несколько слезинок в воды. Все бремя земных забот покинуло её. На этом берегу воздух был теплее и ярче, ароматы приятнее, и контуры лиц счастливее и безмятежнее…
– Данные пациента? – послышался из коридора нетерпеливый молодой мужской голос.
– Всё, признаков жизни нет, – приглушённо ответил женский голос.
Нитка жизни оборвалась…
Когда в коридоре стихло, Кристя вышла из палаты. Вернувшись, рассказала, что женщина так и скончалась около туалета. Парням из числа больных выдали перчатки, и они погрузили тело на вынос.
Фируза вдруг поймала себя на том, что сидит, оцепенев. В памяти снова ясно встала картинка из ночного видения. Реальность, сдвинутая по фазе. Целый день её царапало это перелистывание изображений лиц на прозрачных листах и их ожидание кого-то под четвёртым этажом. И это случилось… Как смерть незнакомой женщины связана с тревожным сном и её родными, как это связано с ней самой? Спросить у Майры?
Но кровать рядом стояла пустой. А где женщина, которая вязала целый день? Повернувшиеся к ней лица выразили недоумение. Никого здесь не было. Так вот же на кровати лежат шесть связанных ею чёрных квадратиков для мытья посуды. Не знаем, откуда они взялись. Взгляд Фирузы поднялся к потолку. Над ней чёрной нотой прилепился паук.
День снова медленно погружался в ночь. Так же ярко светил фонарь. Пациенты лежали на кроватях, занятые каждый своим делом. И уже Морфей подкрадывался к ним, мягко укутывая в мягкое забытьё, обещающее сон. Но вдруг ярко вспыхнули лампы дневного света. Сминая лица в морщины, щурясь, все посмотрели на вошедшую медсестру со штативом для капельницы, за ней следовала новенькая пациентка. Повозившись, та легла на кровать. Медсестра ввела иглу в сгиб локтя.
– Надо выключить свет, – сказала Надя. – А то мошкара налетит.
– А как я под капельницей буду лежать в темноте? – возразила новенькая.
– Да в палате не так уж и темно. Вон уличный фонарь как светит. Прямо в окно, – ответила Валя.
Фируза посмотрела на белый потолок. Несколько трубок дневных ламп забраны в широкие прямоугольные плоские плафоны. Изнутри матовое стекло усыпано мелким черным песком.
– Ой, – тут же вскочила она с кровати.
Белые простыни покрылись чёрными точками, будто все постели кто-то, созорничав, посыпал чёрным молотым перцем. Этот чёрный сухой дождь все сыпал и сыпал. Фируза посмотрела за окно. Подталкиваемый мощным светом фонаря, в палату летел густой серебристый снег – мошкара. Она билась о стекло лампы на потолке и чёрным снегом падала на постели. Круглый, пылающий белым, уличный фонарь