небольшой агрегат. Теперь Землеров отпустил левую руку, державшую кончик, всё было в порядке, по проводу пошёл ток, тоннель мягко затрещал, как и должно было быть. Можно было отпускать и правую руку, но Владимир Дмитриевич не мог решиться, так же, как и другие учёные не решались сказать ему ни одного слова, все ждали дальнейших действий Землерова. Он начал отпускать по одному пальцу. Теперь держал провод только двумя – большим и указательным. Но стоять вечно было невозможно, математик поднял указательный палец, оставив проводок лежать на большом и медленно стал убирать на себя руку. Он опустился на корточки и закрыл лицо руками, когда увидел, что провод, тянущийся от прибора B-4 к B-6, через тоннель, повис в воздухе. Реакции учёных не последовало, эксперимент ещё не был закончен. Теперь они ожидали подсчёта цифр на экране, всё должно было сойтись в единицу, от чего станет ясно, что установка сооружена верно, тогда дело будет за производственным цехом, где и будут собирать тот самый идеальный двигатель.
– Hat es wirklich geklappt? (Неужели получилось?), – прошептал Райнер Шмиц, выжидающе смотря на экран, сверкая огнём глаз, в которых появились слёзы.
Действительно, цифры, то и дело меняющиеся на экране, показали единицу. По щекам Шмица полились слёзы, он не устоял бы на ногах, если бы пожилой сотрудник с широкими усами, стоявший сзади, не подставил бы своё плечо.
– Господин Шмиц, что с вами? – испугался Григорий Иванович
– Всё хорошо, спасибо, – он обвёл глазами коллег, которые первую минуту стояли, не веря тому, что случилось, теперь же обнимались и жали друг другу руки, многие сдерживали слёзы.
По очереди они стали подходить к Райнеру Шмицу и восхищаясь его гению говорить слова благодарности. Когда все немного успокоились, новый неофициальный глава математического отдела, коверкая от волнения русский язык, произнёс:
– Нам всем нужно…, как вы говорите по-русски… не расслабляться. Мы с вами, господа, подошли к рубежу, и перед нами уже вплотную стоит высочайшая задача – мы, уже имея, конечно, ещё не испытанный, но всё же… двигатель… идеальный двигатель, должны работать над созданием самого корабля, который и будет управляем этим двигателем… Мы все немало представляем, что из себя представляет будущая машина, мы долго работали и над ней. Я уверен, совсем скоро мы запустим её бороздить просторы Вселенной. Я говорю «мы», потому что все научные штаты НМС проделывают колоссальную работу. Из-за этого наша «формула Вселенной» тоже будет доработана в ближайшем будущем. Теперь, господа, остаётся последний шаг! – гений говорил очень торопливо, он волновался и едва переводил дух, потому что всё ещё не мог привыкнуть к тому, что задуманное вот-вот случится. Примерно такую же речь он говорил и на общем собрании людей науки в большом зале на торжественном собрании.
Этот выдающийся эксперимент и речь немца и вспоминал Валерий Михайлович Брюзгальский,