и попрыгала по ступенькам за ним. Антон обогнал ее на один лестничный пролет и уже был близок к выходным дверям, когда Элка увидела слева внизу метнувшуюся тень и истошно завопила:
– Антон!! – И тут же почувствовала, как сзади две руки схватили ее за горло и стали сильно сжимать. Элка была полная, но достаточно сильная для того, чтобы повернуться, увидеть искаженное в ярости незнакомое лицо и тут же впиться в него своими длинными, ухоженными ногтями. Раздался матерный вопль, пальцы сжимавшие ее горло, разжались. И вдруг сверху на эту отвратительную рожу упал кулак – с таким стуком, будто ударили по доске. Душитель повалился на ступеньки, а Щербак метнулся вперед и прыгнул с последнего пролета вбок. Только теперь она увидела, что Плетнев жив и стоит, прижавшись спиной к дверному проему, а тот, кто напал на него, валяется ничком на полу и на нем верхом сидит Николай.
– Ты чего зеваешь? – спокойно спросил Щербак.
– Я-то? – Антон подумал и ответил, потирая руку: – Решил, понимаешь, что одного раза им всем было достаточно. Самоуверенность – плохое качество, в нашем государстве оно должно быть изжито полностью. А у тебя, Элка, что случилось? Кстати, спасибо, что закричала, я успел выйти из-под удара вот этой хреновиной, – он пнул ногой толстый обрезок водопроводной трубы диаметром примерно полтора дюйма. – Не успел бы, этот пробил бы мне на фиг башку. Но кто ж мог знать? Интересно, чего им было надо?
– Слишком много вопросов, Антоша, – ответил Николай, слезая с лежащего и переворачивая того на спину. – Сейчас поглядим, кто они и чего им надо. А ты пока посмотри того, что Элку пытался задушить. Не пойму только зачем? Нет, уж если ты чего решил, то хоть используй по прямому назначению. А душить-то зачем перед этим? Некрофильством припахивает, да, Антош? – засмеялся Щербак, будто ничего не произошло, а так, пошутили и хватит.
Антон поднялся к лежащему. Элка стояла над ним, держась руками за горло.
– Больно? – посочувствовал Плетнев.
– Нет, не успел, но… это ужасно!
– Ну, не успел и слава богу. Откуда он появился? Сверху, что ли? Так чего ж раньше не напал? Или они решили тут все обделать, чтобы покойничков тащить ближе к транспорту?
– Антон, я видел, как мимо окна шмыгнула черная «восьмерка». Это тебе ни о чем не говорит?
– Черная? Постой!.. Ну да, черная нас и преследовала… Когда? А вчера же… или нет? Чего-то я совсем запутался в днях…
– Может, в постелях? – ухмыляясь, тихо произнес Щербак, но Плетнев услышал.
– И в этом – тоже. Эл, сегодня какое число?
– Во дает! – Щербак помотал головой. – Двадцать второе сегодня.
– Правильно, – сказал он, расстегивая куртку на лежащем довольно молодом еще, круглолицем парне с кривым шрамом по левой щеке и серой челочкой. А от глаз его шли вниз по щекам кровоточившие царапины. – Слышь, Коль, чем ты его? Он еле дышит.
– Я-то? Кувалдой, – он поднял кулак, небольшого, в общем-то, размера. Как он говорил обычно, показывая кулак тому, кого допрашивал: