Ксения поднялась к себе в комнату и присела на край огромной двуспальной кровати, застеленной шёлковым постельным бельём с павлиньим узором. Она пыталась вспомнить цвет глаз Алана, но это не удавалось, он, видимо, часто менялся из-за непостоянного освещения. Единственное, что она помнила – это нежность, исходящую из этих глаз и его живой интерес. В его взгляде не было ничего пошлого, ни нездорового влечения, ни намёков. Так давно никто не смотрел на неё. Ксения вспомнила одну их прошлогоднюю встречу.
С женой Ларой, хирургической медсестрой и двумя дочерями близняшками они проживали в Денисе, на хуторе в пятнадцати километрах от виллы своей матери. Вместе с Жанниной они заехали к Алану домой по каким-то пустячным делам, касающимся подготовки очередной ярмарки бывших в употреблении вещей. Она так и называлась «Очисти чердак» (vide-grenier). Такого рода мероприятия регулярно проводились в доме праздников и обрядов и привлекали множество туристов, желающих приобрести раритетные предметы за дёшево. А местные могли избавиться от ненужного хлама и при этом заработать. Алан обещал матери отдать набор столовой посуды и несколько коробок с детскими книгами Ирис и Анаис, которым уже исполнилось двадцать лет.
Дома была только его жена – невысокая моложавая шатенка с немного бульдожьим лицом, которая почти не разговаривала со своей свекровью, недоброжелательным взглядом изучая высокую, крупноватую фигуру иностранки и её золотистую копну волос. Лара даже не предложила им присесть, ни выпить кофе. Не дождавшись Алана, Ксения с Жанниной решили вернуться в Ласнас. На обратном пути их машины пересеклись, взгляды пересеклись и они разъехались, но через пару минут она почувствовала, как её обнимает нежно-нежно некто невидимый, с укутывающим плащом нежности она ходила несколько дней, прекрасно представляя автора, но и понимая, что они оба несвободны и их будущее бесперспективно. Но сейчас она снова ощутила этот упругий поток наполненности жизнью и веселья. Ксения вдруг осознала, что к мужу уже не испытывает никаких чувств: ни любви, ни страсти, а лишь вину, что он стал инвалидом из-за неё и унылую обязанность, долг присматривать за больным и капризным мужем.
Глава 4. Пожар
На третьем этаже виллы разместилась экстравагантная парочка старичков: семидесяти пятилетний Поль, брат хозяйки – лысоватый мужчина с добрейшими глазами цвета мятного леденца и нависающими над ними разросшимися белыми бровями, которого все называли детским прозвищем – Фанфан, и его гражданская жена Соланж. Поль был старшим сыном в семье потомственных виноделов Бенетонов. Два месяца назад у Поля сгорел дом и его младшая сестра Жаннина и её муж Эрве Гризар приютили их у себя дома, пока страховая компания проводила расследование и составляла акты работ.
Фанфан с Соланж, больше похожие на растерянных и потерявшихся детей, доверились его сестре и худо-бедно привыкали к новому ритму жизни. Свободолюбивого Поля раздражал почти военный распорядок дня, установленный свояком, а