признаки запустения. Толпа поредела, несколько киосков с хот-догами были закрыты и заколочены, а ветер взял дыхание, чтобы исполнить нам свои извечные песнопения.
Я почти как наяву увидел маму, сидящую на песке, как она обычно сидела. И точно так же мне захотелось побыть одному. Но разве я мог сказать об этом Маргарет. Нет, я только держал ее за руку и ждал.
День клонился к закату. Почти все дети разошлись по домам, и только несколько мужчин и женщин нежились в лучах солнца.
К берегу подплыла спасательная лодка. Из нее стал медленно вылезать спасатель, который нес что-то в руках.
Я замер на месте. Затаил дыхание – и вдруг стал маленьким. Мне всего двенадцать, я ужасно мал, просто бесконечно мал, и мне очень страшно. И завывает ветер. И нет никакой Маргарет. Я видел только берег и на нем спасателя, который медленно-медленно выходит из лодки с серым, видно, что не очень тяжелым, мешком в руках, почти таким же, как его серое морщинистое лицо.
– Посиди здесь, Маргарет, – сказал я.
Я не знаю, почему я это сказал.
– Но почему?
– Просто посиди здесь, и все…
Я медленно пошел по песку к месту, где стоял спасатель. Он посмотрел на меня.
– Что это? – спросил я.
Спасатель долго смотрел на меня и не мог говорить. Он поставил серый мешок на песок, вода с шипеньем обступила его и тут же ушла обратно.
– Что это? – еще раз спросил я.
– Погибшая, – тихо сказал спасатель.
Я ждал.
– Это очень странно, – сказал он тихо, – никогда не видел ничего подобного. Она погибла… очень давно.
Я повторил за ним, как эхо.
Он кивнул.
– Я бы сказал, уже лет десять как. В этом году здесь не было ни одного утонувшего ребенка. С 1933 года здесь утонуло двенадцать детей, но их всех нашли, в течение несколько часов. Всех, кроме одной, я помню. А это тело, как раз, наверное, лет десять пролежало в воде. Зрелище не из приятных.
Я, не отрываясь, смотрел на серый мешок в его руках.
– Откройте, – сказал я.
Не знаю, почему я это сказал. Ветер взвыл еще громче. Спасатель продолжал возиться с мешком.
– Насколько я понял, это девочка, потому что на ней сохранился медальон. Больше ничего сказать не могу.
– Открывайте, скорее! – крикнул я.
– Лучше не стоит, – сказал он.
Но потом, похоже, увидел, что стало (как я думаю) с моим лицом.
– Совсем девчонка…
Он открыл только на чуть-чуть. Но этого хватило.
Пляж был пустынным. Только небо, ветер, вода – и одиноко бредущая осень. Я смотрел на нее. Что-то говорил и повторял опять. Имя. Спасатель смотрел на меня.
– Где вы ее нашли? – спросил я.
– Вниз по пляжу, вон там, на мелководье. Ну, очень, очень долго была в воде…
Я покачал головой.
– Да, долго… Чертовски долго.
Я подумал: «Люди растут. Я вырос. А она не изменилась. Она все так же девочка. Такая же юная. Смерть не дает расти или меняться. У нее все те же